выбрасывают из таверны. И снова. И снова.
И вот он здесь. Фиркин. Деревенский пьянчужка. Дурачок. Безумный бедолага, желающий забыть всех и поссориться со всеми. А люди еще помнят, кем он был. Потому дают объедки и даже делятся медными шеками, хотя делиться уже не по карману.
В этот миг Фиркин решил звучно и размашисто проблеваться. Движение казалось отработанным: нагнуться и вылиться. Затем Фиркин выпрямился, вытер рот рукой.
— Проклятые парагнусы. Накормили меня ихным пупсом.
Никто не решился спросить, что же такое «ихный пупс».
Балур осмотрел грязного тощего типа, пожал плечами и заявил:
— По мне, так в сути похож на гоблина.
И поднял молот.
— Нет! — заорал Билл, кидаясь к старому батраку. — Нет! Это друг!
Фиркин, сощурившись, посмотрел на Билла и выговорил с поразительной ясностью:
— Мне не нравишься ни ты, ни твоя банда.
— Я тебя суть спасающий от плохого вкуса в друзьях, — сообщил Балур, не опуская молот.
Фиркин осмотрел массивного ящера, оттопырил нижнюю губу и зажмурил глаз.
— Ты дылда. Люблю дылд. Принеси мне еще эля. Вперед, к земле веселья, и счастливо там утопнем. Да.
Он дважды причмокнул.
— Балур, мы не можем его убить, — выговорила Летти из-за спины Билла.
Ее голос звучал устало. Билла затопила жаркая волна благодарности.
— Очень можем, — сказал Балур, заставляя волну отхлынуть. — Суть простое. Я опускаю молот с некоторым количеством скорости. Его голова делает хруп, и у нас суть мертвец.
— Конечно, в буквальном смысле ты можешь убить…
— Спасибо, — сказал Балур, снова занося молот.
— Нет! — закричал Билл. — Он мой друг. Он помогал растить меня!
Балур скептически посмотрел на Билла.
— Может, мне нужно убивать его, чтобы суть спасение от дурного вкуса в друзьях, но тогда мне лучше убить и тебя, чтобы суть спасение Летти от дурного вкуса в мужчинах.
— Нет! — воскликнул Билл, чувствуя, что его слова отчасти утратили оригинальность, но не зная, как еще отговорить одержимого убийством ящера- маньяка.
— Если мы спасаем от дурного вкуса в друзьях, может, мне прикончить тебя? — предложила Летти.
Молот завис.
— Послушайте, — взмолился Билл. — Он всего лишь старый пьянчуга, которого поймали и связали гоблины. Кто знает, как долго он провел в плену? Ему бы хоть толику доброты, а не смертельных угроз.
Это казалось Биллу очевидным. Хоть какая-то часть мироздания выглядела ясной.
— Все это — детали моего плана, — заявил Фиркин, почесывая нос. — Именно там, где я и хотел их видеть.
— Ты суть не там, где я тебя хотеть видеть, — проворчал Балур, но молот наконец-то опустил.
Било лязгнуло о пол, загудело звучно и басовито. И как же ящер удерживал такую тяжесть на весу?
— Позвольте Фиркину остаться хоть на одну ночь, — попросил Билл Летти, чувствуя, что очередная угроза миновала. — Под дождем он умрет, а вы только что спасли его от гоблинов.
— Да, неохота превращать хорошую работу в напрасную. Только чур: он спит от меня с подветренной стороны — и никаких проблем.
Балур заворчал. Возможно, в знак одобрения.
— Эй, — сказала Летти, словно озаренная внезапной идеей, — ты, случайно, не видел кошелек?
— Я видел мир, — мечтательно ответил Фиркин. — Я видел планы. Я видел письмена на панцире черепахи. Я видел внутренности коровы.
Он кивнул, довольный собой.
— Там, внутри, было тепло, — добавил он.
— Понятно, — заключила Летти. — Я посмотрю вон там.
Пока продолжались розыски, Фиркин убрел к выходу из пещеры. Билл испугался: вдруг старик вздумает уйти в ночь? Но Фиркин остановился и, смутно обрисованный лунным светом, воззрился в темень, бормоча непристойности.
Летти с Балуром, похоже, теряли остатки терпения, которых и без того было не очень.
