— И что? — повторил Билл, изображая невинное удивление.
Невинным Билл выглядел примерно как головорез, запустивший руку по локоть в чьи-то внутренности и пойманный с поличным.
— Уиллет Фэллоуз, — изрекла Летти, используя имя, словно дубину, — и какого хрена он стучит в стойку моей палатки среди ночи?
— А-а! — Билл сконфузился, подошел и прошептал: — В общем, он главный над теми, кто делает фальшивую драконью голову. Работает с Чудой, чтобы все вышло правильно.
— А чего ты шепчешь? — спросила она громко.
Билл отпрянул, обиженно поглядел на нее.
— Шпионы, — предупредил он по-прежнему шепотом. — Один заявился вчера, другой может возникнуть и сегодня.
Что же, вполне себе объяснение и его шепоту, и странным экивокам. Поразмыслив, Летти решила покамест не морочиться.
— Ты идиот, — определила она и взъерошила его волосы. — А теперь иди в постель.
Драконью голову открыли народу на следующее утро. Надо признать: выглядела она впечатляюще. При ближнем рассмотрении, конечно, обман распознаешь сразу, но уже с нескольких ярдов — внушительная картина подгнивающего исполинского черепа. Кости и рога связали воедино белым хлопком. Интересно, сколько коров забили ради этого шедевра?
С рассветом у подделки встал Фиркин и принялся впихивать идею в голову толпе.
— Внемлите! — завизжал он. — Вот кусок нашего врага, торчащий на шее! Там, где думательные части! Но только думательных частей уже нет! Сгнили напрочь! Пророк сгноил их! Отрубил от шеи и сгноил! Такое и происходит, когда отрубаешь думательные части. Вы могли бы подумать, что думательные части продолжают думать, их можно носить с собой в кувшинчике и вытаскивать, когда одиноко и хочется, чтобы кто-нибудь сказал, мол, все нормально и ты еще отыщешь новую бутылку такого же виски, но, оказывается, ты вовсе не отыщешь, не сможешь, а люди тебя сторонятся из-за думательных частей в твоем кувшинчике. Такова судьба всех врагов пророка!
Летти не поняла, отчего толпа пришла в совершенное неистовство.
Настроение с утра было не в пример вчерашнему. Вместо застольных песенок в небо рвались боевые марши, старые песни о героях и доблести, вспоминаемые по праздникам, припевы из эпосов и баллад, где посланные богами витязи пронзали копьем нечистых тварей и разрывали вражеские армии в клочья. Поход превращался из бегства в атаку.
Долина Кондорры расширялась к югу, покатые холмы, окаймлявшие реку, перешли в ровную степь. Рядом с марширующим войском пророка скакали дикие кони. Издали глядели стада коров. А над пейзажем царила Пасть преисподней.
Приземистый вулкан торчал посреди равнины, лез из нее круто и резко, словно непомерно разросшаяся бородавка. Из кратера валил дым, пятная небо на юге и западе. В тени горы, под черными крутыми склонами, не росли ни кусты, ни деревья. Временами высоко над вулканом мелькали длинные извилистые тени.
Сквозь толпу медленно ехала верхом Чуда. Летти поспешила к ней.
— Это они? — спросила она, указывая на тени над горой.
— Консорциум? Да, — подтвердила Чуда.
Летти прикинула расстояние, тщательно присмотрелась.
— Они охренительно огромные, — заключила она.
— Да, они такие, — подтвердила Чуда.
Что-то не видно в ней внутреннего спокойствия.
— Билл сказал — ты передумала насчет его плана. И сыграешь купца ради нас.
Чуда проехала еще немного. Ее серая в яблоках кобыла шла медленно и ровно по густой траве равнины.
— Я бы не сказала, что мое мнение изменилось. Но да, я сыграю купца для вас.
Летти ожидала другого ответа. Слова Чуды злили и пугали.
— Но если ты запорешь дело… — зловеще выговорила Летти — и осеклась.
Угроза угрозой, но, если Чуда и вправду запорет план, Летти, скорее всего, получит дозу железа и вряд ли сможет отомстить за провал.
— Я свое дело сделаю, — ответила тавматобиолог, и в ее голосе прозвенел металл. — Я поняла, что это важно для меня. Причем не по тем причинам, по каким это важно для вас. Но все-таки важно. Это дело — единственное, что еще осталось у меня — после всех компромиссов и уступок себе самой.
Она наконец поглядела на Летти, пусто и натянуто улыбнулась.
А той было трижды плевать на компромиссы и уступки. У дамы-тавматобиолога мозги перекосились и заклинили так, что их не вправила бы и команда грузчиков с бочкой смазки. А Летти не причисляла себя к грузчикам. Смазки ей не хватало самой. Однако крайне важно знать, что именно движет подельниками. Если Чуда ввязалась в предприятие лишь для того, чтобы спасти шкуру, продав всех за пригоршню монет и проезд в Тамантию, то лучше это
