Киантракс не захотел доводить свою ярость до предела, за которым помрачается рассудок; полностью высвободился из золота и прыгнул в пустоту, в кратер, завис на термальных потоках от магмы и беззвучно поплыл в ночное небо.
Вся сцена абсурдного спектакля лежала как на ладони: жалкая толпа сторонников пророка, могучая армия Консорциума.
И чего добиваются бунтовщики? Ради чего страдают? Чего хотят достичь? Может, они считают, что добудут славу, умирая от мечей, и, когда явятся в преисподнюю, Лол собственной персоной встретит их и пожмет каждому руку? Мол, драться-то они полезли зря, но представление удалось.
Лол — развратный капризный имбецил, как, впрочем, и все остальные боги. Они и пальцем не пошевелили, чтобы спасти здешних идиотов, когда Киантракс и Консорциум прилетели в Кондорру. Боги ничего не сделают и сейчас. Киантракс — вот лицо будущего. А жалкие потуги внизу — последняя судорога прошлого.
— Их всех можно съесть! — неожиданно раздалось сбоку, и лицо будущего издало неподобающий статусу удивленное «ох».
Бруантракс захохотал, проносясь справа. Учитывая размеры красного громилы, он летал на редкость тихо.
— Надо бы спуститься да и покончить с ними сразу, — заметил он.
Киантракс не смог удержаться и сделал выпал, злобно клацнув зубами.
— Я бы с удовольствием закусил кое-кем из них, — продолжил Бруантракс, не обратив внимания на ярость шефа. — У меня же девиз: драться только на пустой желудок.
Киантракс обуздал гнев и поравнялся с Бруантраксом — тонкая тень рядом с массивной тушей красного.
— Это потому, что ты хренов идиот, — прошипел Киантракс.
— Несомненно, — подтвердил Бруантракс и рассмеялся.
Киантракс скрипнул зубами и попытался объяснить как можно проще и доходчивее:
— Мы — выше их. Мы для них как боги. Люди — ничтожные. Они для нас — пустяк. Если они хоть на минуту подумают, что не пустяк, то подобное дерьмо, — он указал мордой в сторону крестьянского войска, — станет нормой. Пусть они плюются, шипят и возятся, как маленькие дети. Мы не обратим внимания.
— Как ты не обращаешь внимания на Хорантракса? — спросил Бруантракс и засмеялся — словно раскатился гром.
Киантракс скрипнул зубами громче.
— У моего терпения тоже есть пределы. Хочешь узнать их?
Бруантракс лениво и беззаботно выписал бочку.
— Думаешь, ты выше нас всех? Я понимаю. По мне, так пусть.
Он пожал плечами, и судорога прокатилась волной по гибкому телу.
— Но ведь ты не выше. Ты в таком же дерьме, что и Хорантракс, — вместе со всеми нами.
Он спикировал в направлении собранного войска.
— Дерьмо вроде нынешнего случится еще не раз. Люди снова и снова полезут драться. Это глупо и бессмысленно — но жизнь, она и есть такая: глупая и бессмысленная. А в особенности у тех, кто живет под твоей властью.
Он заскользил прочь.
Киантракс знал, что лучше воздержаться от колкостей и мелочных ссор. Это ниже его достоинства. Но он устал и был глубоко оскорблен Хорантраксом, Бруантраксом и жалкой сворой пророка внизу.
— Я вырву желание бунтовать из их кишок! — рыкнул Киантракс.
Бруантракс глянул через плечо, медленно облетел Киантракса.
— Тогда тебе придется убить их всех — и править станет некем. Хотя, возможно, так для тебя и лучше.
С тем он и улетел.
71. На третий день
Когда Летти проснулась, Билл уже оделся — просто и безыскусно, как всегда: грубая рабочая рубаха, бурые штаны, потертые кожаные сапоги. Мужчина-фермер. Молодой. Чуть за двадцать. И он собирается вести в бой десять тысяч человек. А они того еще не знают.
— Доброе утро, — невнятно и сонно пробормотала она.
Он обернулся, посмотрел на нее, улыбнулся.
— Доброе утро. Во всяком случае, мне оно кажется добрым. К полудню мы выйдем на позиции. А значит, придется много маневрировать, чтобы все оказались там, где мы хотим их видеть. Армии Консорциума тоже нужно время, чтобы организоваться. В общем, мы завербуемся в их армию где-то после
