76. Пасть преисподней
Чуда опять споткнулась, опять упала и поцарапала колени, и ее опять рывком поставили на ноги. Мужчина, распоряжавшийся черными фургонами, был неутомим и безжалостен. Рука — будто стальная балка, кулак — тиски, мертво держащие и тянущие вверх. Чуда царапала и дергала их — напрасно. Слишком уж она его разозлила, загнала за пределы всякого терпения. Назад не вернуть.
Ее колотило от страха. Ноги дрожали, угрожая подкоситься снова. Она попыталась отдышаться, собрать силу воли.
Они шли вверх по дороге, что опоясывала гору, вилась серпантином, протискивалась под арками обожженного камня, сужалась до узких тропок, огибала кратеры, булькавшие и плевавшиеся едким дымом. Чуда пыталась свободной рукой касаться вулкана, но когда поднялись выше, камень начал жечь пальцы. Небо над головой помрачнело.
Поле боя теперь просматривалось целиком. Насколько же жалко выглядело войско Билла в сравнении с армией Консорциума! Одна ничтожная ошибка в плане — и катастрофа неизбежна. Полное уничтожение. А возможностей ошибиться — хоть отбавляй.
Сейчас Чуда ощущала себя сплошной ошибкой.
Наконец дорога протиснулась под аркой, глядящей на утесистый крутой склон. Половина высоты вулкана. По оценке Чуды, шли уже два часа. Дышалось тяжело, ноги тряслись. Изнеможение и ужас плавно переходили друг в друга.
Своды туннеля сжались над головой, будто кулак.
— Как я уже объясняла, я полностью готова идти сама и чистосердечно признаться, — выдавила Чуда между судорожными вздохами.
Но мужчина уже давно перестал обращать внимание на ее слова.
Становилось все жарче. Шелковое платье прилипло к телу. Некуда спрятаться, нечем защититься. Уж лучше бы она выторговала у Билла роль солдата. Тогда на теле оказались бы хоть какие-то доспехи.
Туннель уходил все глубже в скалу, его стены делались грубее, угловатее, грознее, словно гора не хотела пускать рубивших ее недра. Багрово светясь, коптили факелы на стенах.
Из сумрака выступили двустворчатые ворота — массивные, такие же черные, как фургоны с жалованьем. На каждой створке — по нетопырьему крылу. Чуду бесцеремонно подтащили к ним. Они давили и поражали воображение. Врата гигантов. Богов. Драконов.
Мужчина грохнул в них стальными костяшками латной рукавицы. Дерево загудело. По скальному коридору раскатилось эхо.
Никакой стражи. Что же, неудивительно. Зачем стража, если любое существо чуть разумнее неотесанного камня предпочтет держаться подальше.
Мужчина толкнул Чуду вперед. Она снова шлепнулась на безжалостные камни, вскрикнула. На этот раз он ее не поднял — просто ушел.
Она молча глядела ему вслед, слишком изнуренная, чтобы умолять. Не так все должно было произойти. Совсем не так.
За спиной со скрипом приоткрылась створка.
Чуда попыталась собраться, взять себя в руки. Она знала, что за этими воротами. А вернее, кто за ними. Именно из-за обитавших в нутре вулкана драконов она согласилась на трижды проклятую дурацкую эскападу. Еще два дня назад Чуда утверждала, что возможность увидеть драконов — чуть ли не самое важное в ее жизни. А теперь она не могла и шевельнуться.
Ее окружал огонь. Вся гора пульсировала им. А сродные ему существа ожидали по ту сторону врат. Чуда приказала себе мужаться. Ведь ради них она и пришла сюда.
Это место должно быть настолько же сродным ей, насколько и им.
Утешающая мысль. Но даже если бы здесь находился ее дом, разница в силах такая, что равняться с другими жильцами попросту смешно.
— Входи! — раскатилось из-за двери.
Не слово — но рев. Гром. Его отзвук задрожал в груди.
Страх. Жар. Мощь голоса. Желание выбросить свой огонь навстречу драконьему пламени — настоящему, лютому.
Все сплелось в душе, слилось в извращенное целое, сделало драконий зов безумно притягательным, необоримым.
Она могла убежать — но вместо этого, кое-как встав на дрожащие ноги, опираясь на черные врата, заставила себя шагнуть внутрь.
Ведь она должна увидеть. Обязана!
Пещера за вратами была огромной — под стать самой горе. Фактически она и занимала почти весь объем вулкана. Стены смыкались наверху вокруг отверстия кратера. От уровня врат они уходили глубоко вниз, к дымящемуся озеру лавы. Жар давил невидимой ладонью, мешал дышать. Его пришлось отталкивать, преодолевать, чтобы войти. Чуда заморгала, пытаясь увлажнить пересохшие глаза, увидеть и запомнить все. Столб дыма от озера — словно колонна. Вокруг — ярус за ярусом — в скале Пасти высечены полки.
И каждая засыпана несметными, невероятными сокровищами.
Может, это галлюцинация от жары и духоты? Чуда потерла веки. Мираж не пропал. Он упорно оставался на месте и мутил рассудок. Чуда впервые по-настоящему поняла, отчего Балур с Летти были готовы на что угодно ради этих сокровищ.
