Лер Легран тонко улыбнулся.
– Мне бы хотелось, чтобы их показали мне вы, леди. Боюсь, без вашего присутствия обитатели Занда вряд ли подпустят близко кого-то из посторонних. А мне, как вы понимаете, хотелось бы взглянуть на них поближе. Понять. Изучить. Узнать, как и почему они здесь прижились. Когда вы приходите в оранжерею?
– Каждый вечер, лер, – пожала плечами девушка.
– Очень хорошо. Вы не станете возражать, если я сегодня вас там навещу?
– Нет.
– Тогда до вечера, леди, – коротко наклонил голову эльф и, одарив девушку еще одним непонятным взглядом, вышел.
Айра неуверенно помялась, искренне недоумевая, в чем дело, но потом решила, что Иголочка и Листик действительно должны заинтересовать лера Леграна – как преподавателя, как мага, как эльфа, наконец.
Никогда раньше обитатели Занда не приживались за его пределами. Тем более в искусственно созданной оранжерее. Отличались строптивым нравом, склонностью очень жестко отваживать от себя любопытных, портить магические ауры, высасывать силы… надо думать, что учителя по Земле заинтересуют ее необычные экземпляры! К тому же он правильно все рассчитал и благоразумно завел этот разговор лишь тогда, когда стал уверен, что в темных переходах оранжереи проблем с бестолковой ученицей у него больше не будет.
«Очень умно, – смущенно фыркнула про себя девушка, поняв, чем была обусловлена спасительная для нее отсрочка. – Не настолько уж я была очарована, чтобы кидаться ему на шею, оставшись наедине! А уж теперь тем более не собираюсь. Правда, Кер?»
Метаморф, заметно улучшивший свои способности к восприятию мыслеречи, согласно заурчал. После чего пощекотал усами шею хозяйки и успокоенно прикрыл веки – до вечера он мог себе позволить сладко подремать. Если, конечно, хозяйка не надумает кормить его не магией, как обычно, а какой-нибудь невкусной морковкой.
Едва стемнело, оранжерея погрузилась в мягкий полумрак, изредка расцвеченный неяркими световыми пятнами, которые давали хаотично разбросанные под потолком магические огоньки.
Однако их расположение и приглушенный свет означали вовсе не то, что мадам Матисса была неаккуратной и рассеянной особой – просто многие из ее подопечных не любили яркого солнца. А некоторые, напротив, не могли без него обходиться даже по ночам. По этой причине суетливая, но никогда не забывающая про своих «деток» лересса всегда поддерживала в оранжерее точечное освещение. Но поскольку она рассаживала своих питомцев не строго по потребностям, а делала так, чтобы они привыкали жить друг с другом в гармонии, то вечерами оранжерея превращалась в подобие диких джунглей, над которыми тут и там висели маленькие желтые светильники.
Причем световые пятна чередовались с темнотой так хаотично, что, не зная, где и что сидит, можно было запросто заблудиться. Или попасть в объятия хищного цветка, который травница вполне могла забыть укрыть на ночь охранным колпаком.
Памятуя об избирательной забывчивости коллеги, лер Легран, появившись на пороге оранжереи в столь позднее время суток, ненадолго остановился, вызывая заклинание «кошачьего глаза» и заодно пытаясь понять, не сменила ли в очередной раз травница расположение своих любимых грядок.
А то как-то раз один из любознательных учеников влез сюда посреди ночи, перепутал стороны и вместо того, чтобы сорвать для однокурсницы цветок королевского мака, едва не угодил ногой в пасть плотоядного фикуса. После чего с воплем выскочил из ловушки, толкнул «кричащую» пальму. Та, соответственно, взвыла нечеловеческим голосом. Задела листьями соседний «бегунок»… тот, разумеется, выпрыгнул из горшка и помчался по грядкам, по пути растоптав коробочку с веселящей пыльцой, которая едва-едва успела созреть. После этого ветви гигантской коломахи слишком резво взметнулись в воздух, нечаянно задев хрупкий потолок. Соответственно, обрушили его на нежные цветки асвертуса, у которых имелось нехорошее свойство выделять чернильную пыльцу, которая не отмывалась никакими средствами. Пыльца, естественно, вылетела. Потревоженный ею колосящийся железняк покрылся густым черным налетом и от испуга выстрелил во все стороны острыми иголками. А стены-то вокруг стеклянные…
В общем, достаточно сказать, что возмущенную до глубины души травницу лер Альварис успокаивал целую неделю, лично отпаивая всевозможными отварами и всячески заверяя, что виновник переполоха уже наказан.
Самого виновника строго отчитали, укушенную ногу вылечили, не дождавшуюся кавалера девушку нашли и в приказном порядке велели больше не отсылать приятеля на опасные для жизни подвиги.
Здание оранжереи потом восстановили. Крышу подлатали. На стеклянные стены наложили специальные заговоры, чтобы не разлетались от неосторожного прикосновения. В качестве компенсации за беспокойство саму оранжерею увеличили раза в два, да еще позволили заселять так, как угодно такому редкому, ранимому и поистине незаменимому специалисту, как мадам дер Вага.
Но перед этим деликатно намекнули, чтобы она больше не пересаживала свои уникальные травки без предварительного согласования с директором. И оповещала коллег обо всех изменениях в устном и письменном виде. С гербом академии и личной печатью директора на спешно настроченном приказе. А еще было выпущено постановление, согласно которому ученикам настоятельно не рекомендовалось посещать сие заведение в темное время суток. Во избежание, так сказать, травм и всяческих увечий.
Поэтому лер Легран, вошедший в столь непредсказуемое и весьма опасное место, вполне объяснимо потратил несколько минут на осмотр. И только
