Флавия отмахивается от предложения Лукасинью поменяться местами.
— Итак, что тут у нас за пирог… — Она поднимает нож на уровень глаз и шепотом читает молитву. — Всегда надо благословлять нож. — Отрезает кусочек размером с ноготь и кладет на блюдце перед статуэткой, изображающей святых Косму и Дамиана. — Гостям незримым, — шепчет она, после чего сама берет ломтик «мирного» пирога двумя пальцами, тонкими и аккуратными, как фарфоровые палочки для еды. — Он и впрямь очень вкусный, Лука.
Лукасинью краснеет.
— Так хорошо уметь что-то делать, мадринья.
Мадринья Флавия стряхивает крошки с пальцев.
— Итак, скажи, что привело тебя к дверям твоей мадриньи?
Лукасинью разваливается на диване, чья обивка пропиталась запахом пачулей, и закатывает глаза.
В поезде, увозившем его из Тве, у него было такое ощущение, словно сердце вот-вот взорвется. Сердце, легкие, голова, разум. Абена от него ушла. Его пальцы невольно начали ощупывать металлический штырь в ухе. Абена лизнула его кровь на той вечеринке. На вечеринке у Асамоа она посмотрела на него и ушла прочь. Он уже пять раз чуть не вытащил серьгу из уха, чтобы отправить обратно в Тве в тот же момент, когда поезд прибудет в Меридиан. Пять раз говорил себе «нет». «Когда не будет другой надежды, — сказала Абена. — Когда ты окажешься один, обнаженный и беззащитный, как мой брат, пришли мне это». С ним ничего подобного не произошло. Если использовать подарок неправильно, она лишь сильней его возненавидит.
— Мне надо где-то жить.
— Ясное дело.
— И у меня есть вопрос, на который я никак не могу найти ответа.
— Не могу гарантировать, что я его найду. Но давай спрашивай.
— Ладненько. Мадринья, почему девушки делают… то, что делают?
— Он все делает неправильно.
Бармен застывает. Бутылка голубого кюрасао замирает над коктейльным бокалом. Женщина у другого конца барной стойки поворачивается с медлительностью гранитного изваяния и устремляет прямой взгляд на непрошеного советчика.
— Сначала — спираль лимонной цедры.
Рафа Корта скользит ближе к женщине. Ее наряд безупречен, на соседнем табурете лежит сумка «Фенди» в классическом стиле. Ее фамильяр — вращающаяся галактика из золотых звезд. Но она туристка. Земное происхождение выдает дюжина физических признаков, свидетельствующих о рассогласованности и неестественности, рассинхронизации и дезадаптации.
— Прошу прощения…
Рафа поднимает бокал и нюхает.
— Ну, хоть это правильно. Воронцовы настаивают на водке, но настоящую «Голубую луну» делают с джином, в котором по меньшей мере семь растительных добавок. — Он берет свернувшуюся в круг лимонную цедру щипцами и бросает в бокал. Кивком указывает на бутылку кюрасао. — Дайте-ка сюда. — Щелкает пальцами. — Чайную ложечку. — Он переворачивает ложечку и держит ее в двадцати сантиметрах над стаканом. Бутылку держит в двадцати сантиметрах над ложечкой. — Секрет в ваянии при помощи гравитации. — Он льет. Тонкая струйка голубого ликера падает на изгиб ложечки, медленно, как мед. — И в двух крепких руках. — Кюрасао покрывает заднюю сторону ложечки и с ее краев хаотично сочится ручейками и капельками. Лазурь проникает в прозрачный джин, завиваясь наподобие струек дыма. Желтый мраморный шарик лимонной цедры оплетают рассеянные голубые ленты. — Размешивание происходит за счет динамики жидкостей. Таково применение хаотических систем в коктейльной теории.
Он пододвигает коктейльный бокал к женщине. Она делает глоток.
— Хорошо.
— Всего лишь «хорошо»?
— Очень хорошо. Вы сделали прелестную «Голубую луну».
— Еще бы. Я ее изобрел.
Четверо посетителей средних лет пьют за успех какого-то семейного дела в угловой кабинке. Охранники Корта безмолвно заняли стол, расположенный на благоразумном расстоянии от барной стойки. Кроме Рафы и землянки, других клиентов нет. Рафа забрел в этот бар, потому что он был ближайшим к клубу, но ему здесь нравится. Старомодный верхний свет превращает каждый напиток в драгоценный камень, подтягивает подбородки, заостряет скулы, загадочно оттеняет глаза. Массивные клубные диванчики из редкой древесины и чанной кожи. За барной стойкой — зеркальная стена. Тихо играет музыка. Бар расположен на террасе, высоко в центральном хабе квадры Водолея. Во все стороны простираются галактики городских огней. Он уже выпил две кайпириньи, когда вошла эта туристка. Он решился. Пьянки в одиночку не будет. «Голубую луну» на полную катушку.
Ее зовут Сони Шарма. Она аспирантка из Нью-Йорк-Мумбая, проработала шесть месяцев на радиотелескопной станции Невидимой стороны, осуществляющей планетарное наблюдение. Завтра «лунной петлей» она отправится на циклер и полетит обратно на Землю. Сегодня она пьет, чтобы
