— Ну ладно. Компенсируй. — Сони выдергивает руку и постукивает по бутылке с джином. Рафа хватает ее запястье так крепко, что от небольшого потрясения она приоткрывает рот.
— Не смей меня жалеть, — говорит он и в тот же миг ее отпускает. Звучат механические щелчки: над баром разворачивается навес, укрывающий стойку и посетителей.
— Будет дождь, — говорит Рафа, взглянув наверх. — Ты когда-нибудь видела дождь на Луне?
— Ты не бывал в радиотелескопной обсерватории Невидимой стороны, верно?
— Я бизнесмен, а не ученый. — Глоток джина, плеск цедры, трюк с ложечкой и медленным кюрасао.
— Туннели, коридоры и норы. Такое ощущение, что я шесть месяцев провела согнувшись. Удивительно, что сейчас мне удается держать спину прямо. — Она поворачивается на своем барном табурете и глядит на ошеломляющее зрелище, которое представляет собой квадра Водолея. — Это самое большое расстояние, на которое мне удавалось бросить взгляд за последние полгода.
По навесу стучит барабанная дробь. За пределами их убежища дождевые капли, падая на террасу, негромко взрываются, точно стеклянные украшения.
— Ох! — Сони восхищенно вскидывает руки к лицу.
— Идем. — Рафа протягивает руку. Сони берет. Он выводит ее под дождь. Крупные капли с плеском падают в их коктейльные бокалы с «Голубой луной», взрываются у ног. Сони поднимает лицо навстречу дождю. Через несколько секунд они уже насквозь мокрые, дорогая одежда прилипает, морщится. Рафа подводит Сони к перилам.
— Смотри, — приказывает он. Свод хаба Водолея — мозаика из медленно падающих, трепещущих капель, и каждая из них подобна блистающему драгоценному камню в свете ночных огней. — Гляди. — Включается небесная линия, на миг ослепляя. Сони прикрывает глаза ладонью. Когда к ней возвращается зрение, огромное пространство хаба пересекает радуга. — Увидь! — Внизу, на проспекте Терешковой, движение замерло. Пассажиры и пешеходы стоят недвижно, раскинув руки. Из магазинов и клубов, баров и ресторанов струятся потоки людей, чтобы к ним присоединиться. На террасы и балконы выбегают дети, чтобы порезвиться и поорать под дождем. Дождь барабанит повсюду в квадре Водолея, колотит, грохочет по каждой крыше и навесу, антенне и пешеходной дорожке.
— Я своих мыслей не слышу! — кричит Сони, а затем небесная линия гаснет и становится темно.
Дождь заканчивается. Последние капли падают и разбиваются о ее кожу. Мир сочится ручейками и блестит. Сони озирается по сторонам, ошеломленная увиденным чудом.
— Пахнет по-другому, — говорит она.
— Пахнет чистотой, — говорит Рафа. — Это первый раз, когда ты вдыхаешь воздух, в котором нет пыли. Дождь вычищает пыль. Для этого он нам и нужен.
— Разве вы можете позволить себе тратить столько воды?
— Она не тратится. Соберут до последней капли.
— Но это же дорого. Кто за все платит?
Теперь Рафа касается пальцем своего нижнего века.
— Ты.
Глаза Сони широко распахиваются, когда она видит, какой счет за воду пришел на чиб.
— Но это же…
— Пустяк. Жадничаешь?
— Нет. Ни в коем случае. — Она вздрагивает всем телом.
— Ты промокла насквозь, — говорит Рафа. — Могу напечатать тебе что-то новое в клубе.
Сони улыбается, не переставая дрожать.
— Ты меня клеишь.
— Еще как.
— Ну тогда пошли.
Сократ перечисляет большие чаевые бармену, и Сони и Рафа мчатся сквозь промокший город обратно в клуб. Муха-шпион так и продолжает жужжать, заточенная под стеклянным колпаком.
Лукас возвращается в музыкальную комнату и садится в акустическом центре дивана.
— Все хорошо?
— Все в порядке. Пожалуйста, начни «Экспрессо» с начала.
— Как же вы не любите перерывы…
