Заряд картечи ударил в дверь, но не пробил – под затрапезным деревом была сталь. Но это было ненадолго…
Говорят, что шахид чувствует боль не больше, чем укус комара. Захид мог поклясться Аллахом, что это не так.
Он остался в живых только один, остальных разорвали еще в квартире. Мойеддина, раненого, выкинули с балкона и внизу добили палками и ножами. Теперь в живых из всего джамаата остался только он один…
Захид стоял с ногами, связанными веревкой, веревка уходила назад и поднималась на ветку старого, толстого и прочного, кривоватого дерева, а перед ним была глухо рычащая толпа, жаждущая крови…
– Братья, – сказал один из боевиков, которые напали на джамаат, – узбеки! Вы все знаете о том, что произошло этой ночью. Злодеи спалили рынок, погибло несколько сотен правоверных.
Толпа глухо заворчала.
– …все это произошло по вине этих вот отщепенцев от ислама, которые называют себя салафитами! Когда люди пришли к ним, чтобы потребовать отчета в своих мерзких делах, они встретили нас стрельбой и гранатами! Что еще раз доказывает неопровержимо их вину! Это они подожгли рынок!
Толпа снова заворчала, кто-то бросил камень, и он ударил Захиду в грудь. Боевик в маске повернулся к нему.
– Ты ничего не хочешь сказать людям, которые стоят перед тобой?
– Ла иллахи илля Ллах! – произнес Захид и сплюнул кровавые сгустки изо рта. Это вызвало в толпе еще большую ярость, снова полетели камни, но боевик встал перед ним, заслонив его от камней…
– Тихо, братья, тихо! Мы – не звери и тоже правоверные мусульмане, мы должны судить этого негодяя, как положено. Есть ли кто-то, кто может сказать в оправдание этого человека?
Зловещее молчание.
– Все вы видели, как эти негодяи убили несколько человек, которые пришли к ним. Это убийство, братья! Убийство, которое они совершили на наших глазах. Убийство, которое их заставляет совершать их мерзкая религия, поистине не имеющая с исламом ничего общего. Мы же будем судить их по шариату.
– Аллаху Акбар! – крикнул Захид.
– Какое наказание положено убийцам по шариату, люди?!
– Смерть! Смерть им! – заорали в толпе, и криков этих становилось все больше. – Смерть им! Смерть им!
Человек в маске подождал, пока крики схлынут, словно волна.
– Да, смерть, – сказал он. – Шариат предписывает убийце смерть. Но смерть бывает разной. Смерть бывает простой, а бывает мучительной. Какой смертью надо казнить этого убийцу, простой или мучительной?
– Мучительной! – заорали в толпе.
– Если я прикажу снять с него кожу заживо, не будет ли это слишком жестоко?!
– Нет! Не жестоко!
– Да, но среди моих людей нет тех, кто исполнит приговор. Нет ли среди вас тех, кто сделает это…
Из толпы вперед шагнул пожилой человек.
– Я сделаю это, если будет угодно Аллаху.
– А кто ты такой?
– Я приехал из кишлака, много резал овец и снимал шкуру. И мне ненавистно, что такие, как этот негодяй, убивают людей моего народа и учат нас, как поклоняться Аллаху.
– Хорошо. Пусть будет так.
– Но у меня нет ножа, эфенди…
Боевик в маске достал нож и протянул его старику. Еще один боевик держался побоку и снимал на видео.
По сигналу командира боевиков, взявших штурмом квартиру, машина, к фаркопу которой была привязана веревка, тронулась вперед, веревка рванула Захида за ноги, и он повис вниз головой под деревом, с ужасом понимая, что его мучения только начинаются…
Поскольку в Ташкент прямых пассажирских рейсов не было, Шарк и его люди прибыли военно-транспортным самолетом. Китайский Y30 шел рейсом из Бухареста, где по пути захватил десять тонн вооружения и снаряжения. Румынское оружие – в основе советское, но оно плохо сделано и недолговечно. И дешево очень. Мы будем сбрасывать его отрядам сопротивления, оно будет эффективно, но быстро придет в негодность, и они будут постоянно зависеть от поставок оружия с нашей стороны.
Шарк и его парни, в основном второй полк «Легион», GIGN, CRAP, сошли с самолета, я ждал их уже во главе колонны машин. Крепко, до хруста в костях обнялись.
– Э, э… хватит.
– Стареешь.
