– Паук, – сказала она и взвилась к небесам Серым Вихрем.
Пронзительные злые глаза смотрели на Чарли через мутную голубизну зеркала. Суставчатые лапы уже подобрались к лужице крови, замерли под ней с внутренней стороны, наполняясь молодой, свежей силой.
Чарли не мог пошевелиться. Ужас сковывал его маленькое тело, пробежав по хребту, подняв шерсть на загривке колючей щеткой. В подземном городке, где обитал он со своими сородичами так бесконечно давно до встречи с Алисой, лис слышал страшные сказки о пауке, который живет в плену своего расплавленного песчаного замка, и мутное, дурное ледяное зеркало ограждает от него мир.
И вот сейчас на глазах у Чарли длинные лапы этого мерзкого чудища тянули за собою рыхлое тельце, увенчанное ссохшейся стариковской головой. Тонкие губы паука впились в льдистую корку, и он принялся втягивать через нее разлившуюся кровь Сэма. Крылатый глухо застонал, не поднимая разбитого лица. Лужица не иссякала, сломанный от удара нос не мог так кровоточить, но существо под коркой жадно тянуло из Сэма саму жизнь, полными глотками.
Чарли замер, с ужасом наблюдая, как двигается острый кадык на сухой шее, нелепо тянущейся из нечеловеческого тела. Паук не заметил зверька, занятый своей добычей. Если стоять сейчас не двигаясь, почти не дыша, кто знает, может, чудище утолит голод, иссушив Крылатого полностью, и уползет обратно, в голубоватую муть своего узилища?
Лис осторожно покосился, не двигая лобастой головой. На помощь можно было не рассчитывать: Вестники лежали кругом, обессиленные, оглушенные увиденным в чумном зеркале. Одна Алиса могла еще сидеть, плотно зажмурив глаза. Она что-то лихорадочно шептала – губы ее быстро двигались – и покачивалась из стороны в сторону.
«Как только паук выпьет одного человеческого детеныша, он сразу заметит ее… мою девочку. Тварь не утолит свой голод одним Крылатым. А она не сумеет себя защитить», – вдруг ясно понял Чарли.
Самого его мутная гладь не страшила. В ней ему виделись только отблески прошлой жизни: пара съеденных тайком тараканьих крылышек да тот несмышленый кутенок, которого он чуть не задавил, когда остальные обитатели лисьего города в панике убегали прочь.
Но что увидится ему, посиди он еще немного, оставаясь чуть заметным оранжевым пятнышком, скрытым от глаз чудовища другими источниками силы, яркими, полными алой жизни? Уж не выпитую ли, опавшую Алису разглядит он в мутных глубинах зеркала?
Чарли медленно отвел взгляд от покачивающейся фигуры, коротко вздохнул, набираясь решимости, и что есть мочи прыгнул. Падая, он столкнулся грудью с плотной коркой льда. В этот миг ему вспомнилось, как ринулась на лед сказочная красногрудка, и лису отчаянно захотелось, чтобы гладь покрылась тонкой цепочкой трещин, чтобы его собственных сил хватило на это чудо.
Зверек сильно ударился об лед, от боли его сознание помутилось. Он поднялся на дрожащих лапах, помотал головой и увидел перед собой зеркало, цельное, ровное. Лис хотел было прыгнуть еще раз, но паук уже заметил его и прервал свое пиршество. Он впился в Чарли своим обжигающим синим взглядом и пополз к нему через толщу зеркала, злобно растягивая губы в кровавом оскале.
Лис коротко взвизгнул, подаваясь вперед, но и второй его бросок лишь откинул хрупкое тельце назад. Чудище было все ближе, оно медленно подтягивало округлое, наполнившееся чужой кровью брюхо, и это лишало лиса последних сил. Еще мгновение, и паук окажется напротив, под его лапами, и разделяющая два мира корка перестанет защищать живое от истлевшего. Еще мгновение, и чудовище иссушит лисье тельце, мимоходом, по пути к источнику большему, настоящему роднику силы Рощи.
«Неназванный! – тонко взвыл Чарли. – Спаси нас! Мы шли к тебе! Почему ты бросил нас на половине пути?»
Но ответом лису было лишь сверкание палящих лучей равнодушного солнца.
Когда пауку оставалось сделать последний неспешный шаг, Чарли решил подпрыгнуть еще раз. Понимая уже, что это лишь отсрочит его неминуемую гибель, он подобрался, напряг оставшиеся силы и пружинисто взлетел, чтобы затем всем своим небольшим весом обрушиться на лед. Чарли показалось, что он услышал, как разливается злобный смех паука. Лис попытался встать, но острая боль пронзила переднюю лапку. Ту, что он так неудачно вывихнул, ту, что так нежно вправляла Алиса, делая первый шаг к их родству.
Чарли глухо застонал, пробуя двинуться, но тут позади него раздался пронзительный девичий крик, а следом что-то тяжелое с гулким стуком рухнуло совсем рядом. Ледяная корка хрустнула, покрываясь тонкими линиями трещин, что тут же начали шириться и разбегаться во все стороны.
Паук в страхе отшатнулся, попятился назад, отталкиваясь лапами с длинными, когтистыми пальцами, и почти скрылся в мутной пелене, опасливо посматривая наверх. Лед стал горбиться и ломаться, куски его поднимались торчком, Чарли осторожно приподнял голову, оглядываясь по сторонам. Цепочки трещин под его лапами быстро заполнялись чьей-то горячей кровью. На острых осколках льда, поднимающихся все выше, безвольно повисло мужское тело с опавшими по бокам смоляными крыльями, и кровь из рассеченной груди текла по ним нескончаемым ручейком.
– Мы должны вмешаться! – бушевала Эалин, принимая облик разъяренной женщины и тут же рассыпаясь на тысячи серебряных всполохов.
– Их судьба не в нашей воле, – упрямо повторял Корбун.
Он завис над камнями плато, и ветер трепал его длинную бороду. Рядом смутной тенью мелькала Хаска. Девочка поддерживала старика за локоть каждый раз, когда он начинал клониться в сторону под порывами ветра, который сам же и производил.
