Но ещё в тот краткий миг, когда спусковые крючки лишь начали своё движение, приводящее в действие ударные механизмы пистолетов, кротолюд, обладающий невероятно острым слухом, рухнул на пол. Когда пули отправились в полёт, он уже, приняв упор лёжа, быстро-быстро полз-бежал к добыче.
Одна пуля срикошетила от выступа стены и ударилась о потолок. Точней, о то, что из него вырастало. Девушка едва успела частично закрыть лицо локтем, защищаясь от осколков, которые ещё миг назад были минерально-органическим «сталактитом», одним из тех, что теперь заменяли здесь лампы, наполняя коридоры слабеньким свечением.
Лоб жгло от уколов, лицо залил пот, в горле пересохло… Рута отступала, отстреливаясь. Вспышка каждого нового выстрела выхватывала из сумрака кротолюда во всей уродской красе. В отличие от пуль… Они свистели мимо, вонзались куда угодно, но не в юркого чмошника.
И неизбежно произошло самое нежеланное. Спиной Рута упёрлась в стену.
Преграда была не просто холодной. Ледяной. Но при этом абсолютно сухой. Неудивительно, что сначала вдоль позвоночника, а затем и по всему телу побежали злобные мурашки.
Кротолюд неумолимо приближался. Характерное захлёбывающееся сопение становилось всё громче.
Сунув один пистолет в кобуру, Рута освободившейся рукой вынула маленький фонарик и уже, наверное, в сотый раз пожалела, что в родную локацию пошла налегке, без супернавороченного техногенного снаряжения из арсенала «конторы». Взяла только автомат, пистолеты и минимум экипировки. ПНВ сейчас ну очень бы пригодился! Она ведь не может постоянно находиться в состоянии сосредоточения, позволяющем определять всё живое вокруг.
Не слишком яркий луч света поймал бледную вытянутую харю, напоминающую окарикатуренное человечье лицо. Атрофировавшиеся веки инстинктивно дёрнулись. На большее они уже не были способны – намертво приросли к глазным яблокам. Только тонюсенькая щель точно посередине напоминала о том, что раньше у кротолюдов веки были. Завершали уродливый образ слипшиеся от грязи и жира волосья, хотя этот колтун скорей звался пуком пакли.
Стоило мутанту попасть в луч света, раздался выстрел.
Кротолюд пробыл в луче фонарика от силы полсекунды. Рута не видела, куда попала пуля, но, судя по взорвавшемуся рыку, кротолюду больно, значит… Мысль не успела оформиться, потому что когти мутанта вышибли фонарик из её рук и лишь по счастливой случайности не отрубили пальцы.
Не отсекли, но зацепили…
Сама вскрикнув от острой боли, Рута чудом удержала пистолет в руке и под аккомпанемент эха от своего же крика припустила по коридору в обратном направлении. Она могла сориентироваться хоть в полной темноте, но для этого ей необходимы возможность концентрации и чуточку времени. Сейчас у неё не было ни того, ни другого.
Проскочила мимо монстра живой, уже хорошо… Ещё шаг, ещё… Хоть бы не споткнуться…
Кротолюд меж тем не отставал. Даже будучи раненным. Его заливистое рычание становилось то громче, то тише. Будто он нарочно пытался запутать жертву.
Рута остановилась, лишь когда рычание за спиной стихло. Не постепенно, а резко, словно кто-то нажал кнопку «Выкл.». У-уф, вроде оторвалась! Не особо интересуясь причиной столь внезапно установившейся тишины, девушка заспешила к месту, где коридор поворачивал направо, – там показался и оттуда рассеивался приятный синеватый свет.
По ходу она прислушивалась. Вся обратилась в слух за неимением текущей возможности сканировать другими органами и сверхчувствами. К её облегчению, характерных для кротолюда звуков не уловила.
Свернув, тотчас остановилась и нахмурилась.
Но вовсе не яркие сталактиты озадачили её, они-то совершенно ни при чём. Источником мрачности послужил листок бумаги, прилепленный на стенку на уровне груди человека.
На вырванной из блокнота страничке не слишком аккуратные прописные буквы смотрелись и вовсе неразборчиво, однако Рута сумела-таки прочесть написанное.
«Год за годом девочка тянет руку и не подозревает, что никогда не сможет дотянуться…»
Особенно её поразило заботливо, отчётливыми жирными пятнышками, проставленное троеточие в конце небрежно набросанного предложения.
…Рассматривая шприц, Фершал надиктовывал:
– Кровь густая. Даже внешний вид свидетельствует, что она заражена и в ней присутствуют дополнительные фракции. Невооружённым глазом распознаются чёрные крапинки.
Сделав пару шагов, Фершал оказался рядом с большущим микроскопом, приготовил маленькую стеклянную ванночку и слил в неё содержимое шприца.
– Поразительно! – через минуту воскликнул он. – В крови вольготно живут инородные вкрапления, и при этом организм пациента не разрушается, и даже не ограничена функциональность ни одной системы организма!
Переведя дух, Фершал унял возбудившееся дыхание и возобновил исследования.
Через какое-то время продолжилась и надиктовка:
