– Нашли. Живая она.
– Как?! – голос сел сразу, предательски все горло превратилось в рулон наждачной бумаги.
– А так, живая. Контузил ее ударом скандинав, течением отнесло, воды наглоталась, сотрясение мозга, конечно, а все ж жива. Ты…
Монзырев не стал дальше слушать, побежал навстречу повозке, следом за ним топотали Сашка и Мишаня. Подбежав к остановившейся телеге, наклонился над той, которую любил больше всего. Вгляделся в бледное лицо жены, лежавшей с закрытыми глазами, укутанной одеялом. Голова ее была перевязана небеленой холстиной, а в районе виска проступило пятно подсохшей крови. Если бы удар пришелся чуть ниже, выжить женщина уже не смогла б. Выдохнул одно слово:
– Жива.
– Да, я же говорю, что жива, – перекликнулся, не слезая с седла, подъехавший Андрей. – Поехали в терем, чего здесь-то стоять. Да, и бабку, велите, чтоб бабку Павлину привезли!
– Да-да, – как в прострации повторял он, пеше двигаясь рядом с телегой, потом, будто вспомнил, распорядился: – Андрей, немедленно шли бойца к бабке Павле. Слышишь? Немедленно.
Кивнув, Андрюха приказал ехавшему за ним воину:
– Дежень, скачи мухой за ведуньей, передашь, боярин велел прибыть, ну, и обскажешь, что спросит. Уразумел?
– Слухаюсь, сотник. Ленку везти?
– А как бабка скажет.
Уже вечером, отрешившись от дел, сидя в своей комнате, Сашка с Андреем распили кувшин сорокаградусного продукта.
– Слухай, Андрюха, курить-то как охота. Казалось, год как бросил, а как выпью – вкус сигареты вспоминаю.
– Ты, думаешь, один такой? Я вот тоже маюсь.
– Ладно, наливай. Давай за Николаича по единой выпьем. Повезло мужику, бабка говорит, Галка через неделю оклемается.
– Давай.
Чокнулись, выпили. Закусили нехитрой закусью.
– Повезло мне, Сашка. Где б ни служил, всюду с классными мужиками жизнь сводила. Там, с Семибратовым и Андрюхой Плотниковым, здесь с Монзыревым и с тобой. Я, кстати, заметил, Толик с Семибратовым чем-то схожи, не внешне – нет. Нутро у них одинаковое, как у близнецов. С виду интеллигенты рафинированные, лощеные, на лоб хоть печать ставь – офицер.
– А остальные, что – не офицеры.
– Офицеры, конечно, не спорю. Только…
– Что?
– Да я как-то по пьяни Семибратову свои мысли вслух высказал, просчитал я его, понимаешь. То, что он частично под маску прячет, просчитал. Вы, говорю ему, Сергей Владимирович, как белый офицер, стараетесь честь не уронить, голос не повысить, разговариваете без матов и не любите, чтоб ненормативную лексику в вашем присутствии употребляли, а поставь вас в раковое положение, в заваруху внутреннюю или внешнюю – стреляли б и вешали, как при генерале Корнилове.
– А он что?
– Промолчал, значит, я угадал правильно. Вот и Монзырев такой же.
– Андрюха, – разливая водку, произнес Сашка. – Давай по последней и в люлю. Всех нас, если раком поставить, жизнь на многое заставит смотреть по-другому. И мы с тобой в том пример. Что нас ожидает завтра за этой дверью, одному богу известно. Но одно знаю, скучно не будет.
– Это точно.
Монзырев еле дождался утра. Проворочавшись всю ночь, не заметил, как провалился в короткий сон. С первыми лучами солнца подскочил, быстро одевшись, присел на край кровати, смотрел, как беспокойно дышит во сне Галка. На матерчатой повязке проступало красное пятнышко крови.
– Ничего, милая, если все удастся, как задумал, я вас всех вытащу отсюда, а пока отдыхай, набирайся сил.
Подошел к спящей дочери, наклонился над ней, слегка коснулся губами лба девочки, боясь потревожить сон малышки.
– Может быть, скоро ты увидишь другой мир. Не скажу, что он лучше этого, но все же он как-то более привычен для нас, и тебе лучше всего оказаться там пораньше.
На носках, стараясь не шуметь, вышел из комнаты, спустился на первый этаж. Взяв в «оружейке» пояс с мечом и боевым ножом, опоясался, вышел из терема. Направился к конюшне, сам заседлал лошадь и вывел ее на улицу. Еще раз окинув взглядом свой терем, ставший родным домом, вскочил в седло. Ласково похлопал животное по шее, ощутив тепло гладкой шерсти под ладонью.
– Но-о! Пошла, родная, – чуть тронул поводья и приложился каблуками к лошадиным бокам.
Уже проезжая через открытые перед ним створы южных ворот, услышал приветствие из окна башни.
