– Николаич спит давно. А Галка на шабаше вместе с бабами, крепость от коровьей Смерти опахивают. Пошли, возьмем.
– По ушам получим от командира.
– Ты выпить хочешь?
– Спрашиваешь!
– Ну, так пошли. Леха, – Сашка толкнул локоть приснувшего лешего. – Пить будешь, Лех?
– Угу.
– Все, значит, идем.
– По ушам получим, – выдали остатки просветленных Андрюхиных мозгов информацию к размышлению.
Но размышлять в споенной тройке было явно некому.
– Это завтра, а может, и не узнает никто. Хватай Леху под другую руку, видишь, человек до источника сам уже и добраться не может. Надо помочь страждущему.
Надев теплую одежду и напялив на лешака его полушубок и шапку, троица неровной, шатающейся походкой вышла из терема в звездную ночь.
Леший пришел в себя, уперся, с места не сдвинешь.
– Ты чего? – задал вопрос Сашка.
– Сегодня что за день?
– Ночь уже на дворе, не видишь, что ли?
– Не-е-е! Ночь-то какого дня?
– Во чудак человек. Сегодня ночь морозного дня – глубокомысленно изрек Андрюха. – Пошли, чего стоим? Протрезвеем скоро на таком «кальте».
– Велесов праздник. Выходить никак нельзя.
– Леха, хорош ерундой страдать. Ты только представь, там выпивка. А Андрюха вон и закусь захватил. Андрюха, покажи ему.
– Во-о! – Андрей, на вытянутой руке выставил полть копченого свиного окорока, держа его за копыто, в двух местах на нем были видны срезы. Глянув на свиное копыто, лешак помотал головой из стороны в сторону.
– Не можно. Попадем на глаза бабам, палками забьют и меня и вас.
– Да ну?
– Точно.
– И за каким это хреном они нас бить будут?
– Дак, коровью смерть они гонят от селища сегодня.
– Ну, а мы здесь причем? – Наморщил мозг пьяный Андрюха.
– А… – леший вырубился, слегка подхрапывая.
– Заговаривается мужик. Но спецназ ГРУ своих не бросает. Потащили. Потом разбудим, поймет человек свое счастье.
– Давай.
Полная луна освещала опустевшие улицы городка. Во дворах не было слышно даже собачьего лая. Под ногами поскрипывал снежок. Если бы кто-то, любопытства ради, выглянул за ворота, очень бы удивился, увидав, как двое здоровенных лбов, шагая походкой пьяного пеликана, тащат третьего, даже сквозь сон пытающегося упираться. Передохнули, остановившись у открытых настежь крепостных ворот. Из надвратной башни выглянул караульный крепостного наряда, приглядевшись, узнал начальство.
– Сотники, вы бы поосторожней. Не ровен час, на баб наших нарветесь, кои межеводную черту запахивают, тогда вас сам Велес не спасет. Дома сидеть потребно.
– Слышь, военный? Неси службу бодро, ничем не отвлекаясь, не выпускай из рук оружие, ну и так далее по тексту, – выдал в ответ Сашка. – Русский офицер трезвым никогда в грязь мордой не падал. Ты нас не видел. Понял?
– Дак, чего ж не понять-то. Понял.
– Гыть! – Ухватили поудобней сомлевшего лешака собутыльники. Переступив черту ворот, Андрей загорланил, а Сашка подхватил песню:
А в это же самое время со стороны восточной стены, к южным воротам, шла толпа женщин, впереди которых совершенно голая повещалка тащила соху, опахивая крепость пресловутой межеводной чертой. Тетки все как одна, по традиции, тоже были навеселе, употребив до и вовремя обрядового действа. За повещалкой шли, имея при себе помела бабы, кто-то с дубиной, кто с серпом. Шли в одних рубахах на голое тело с распущенными волосами, производя при перемещении невероятную какофонию шумов, для устрашения виртуального чудища, и тоже горланя песни:
Все было бы ничего, если б наши алконавты вовремя заметили бы баб, но так уж случилось, что обе компании увидели друг друга практически одновременно, несмотря на шум и песни, находясь на удалении друг от друга, в двух десятках
