– Не забуду.
Уже поздно вечером, перед тем как разойтись на отдых, из-за стола снова поднялся Вестимир:
– Друзья мои, хочу напомнить, что впереди шесть дней Велесовых святок, в течение которых с теми, кто почтил Велеса, случаются удивительные вещи. Так что, удивляйтесь на здоровье, не боясь ничего.
– Принято! А теперь, спать, – подытожил Монзырев.
Расходились ко сну.
– Николаич, ты давай одевайся, ночевать сегодня у меня в избенке будешь.
– Э-э нет, Вестимирушка, мне одного раза хватило. Меня теперь туда калачом спать не заманишь!
– А придется. Причем одному. Там натоплено, об этом позаботились. Так что, иди.
– Что так-то?
– Все сам узнаешь. А я сегодня, вон, в каморке переночую.
– Ладно. Гала! Лебедушка моя, ты сегодня без меня отдыхаешь. Дела, понимаешь ли.
– Какие дела? Ты же сегодня выпил.
– Мне что, за руль садиться?
– Хорошо, поступай как знаешь. Устала, выжата словно лимон.
– Спокойной ночи, любимая, – поцеловал Галку Монзырев.
Прошел по улицам ночного городка. Отметил, что народ еще вовсю гулеванит. Побеспокоил наряд, дежуривший на воротах. От ворот по дороге, потом по заветной тропе в дубраве, по морозцу со звездным небом, добрался до капища. Прогулялся вдоль чуров богов, поздоровавшись с ними, молчаливыми деревянными истуканами, вернулся к избенке. Войдя в натопленное жилье с горящим светильником на столе, уселся на лавку. В одиночестве хорошо думалось и вспоминалось. Вспомнилась прежняя жизнь, как оказалось, такая простая и понятная раньше. Неурядицы в первой семье, уход жены. Дураки генералы, бросившие армию на произвол судьбы. Продажные депутаты, гребущие все под себя, как пираньи, неспособные насытиться. Чиновники гражданской администрации, забывшие, для чего они вообще живут и работают в государстве, фильтрующие законы к своему достатку. Простые люди, которых средства массовой информации, с постепенным скатыванием страны в пропасть, превращали в серую массу, неспособную постоять за себя, за свой род, за свою нацию, с каждым годом рожающую все меньше и меньше детей.
За мыслями не заметил скрипа двери, сквозняка и появления незнакомого человека.
– Думы беспокоят?
Подняв глаза на вошедшего, увидел перед собой крепкого, здоровенного седого мужика с бородой, одетого в тяжелый полушубок из медвежьего меха. Лицо его было серьезным, но вместе с тем открытым для общения, в глазах искорки улыбки.
– Да вот задумался, – не став удивляться приходу неизвестного, ответил Монзырев.
– Ну, здравствуй, боярин.
– Здрав будь и ты, добрый человек.
– Вижу, не догадываешься, кто перед тобою.
– Нет.
– Ну, познакомимся, что ли? Велес я. Один из главных богов славянского пантеона.
– Рад видеть. Присядешь?
– Не откажусь, шубейку вот только сброшу.
– Чем обязан вниманием к своей скромной персоне?
Они уже сидели друг напротив друга.
– Да вот, интересен ты мне, Анатолий Николаевич. Решил лично, так сказать, познакомиться и пообщаться.
– Чем же я тебя так заинтересовал, Велес Корович?
– Да вот, живет себе человек в среде привычной, потом берут его, да не самого, а с грузом в виде полутора десятков душ, и бросают на тысячу лет назад. Словно щенка с камнем на шее. А он не то, что тонуть не думает, а еще и род кривичей за собой из омута темного на берег вытаскивает. Князька Черниговского окучивает, из всех перипетий жизненных сухим выходит. Разве не интересно с таким словом перекинуться, меда хмельного испить?
Монзырев, потянувшись к кувшину, разлил по глиняным кружкам стоялого меда.
– Ну, с праздником тебя, бог славянский, – поднял в тосте свою кружку Толик.
– Ты смотри, на лице ни удивления, ни страха перед существом вышнего мира. Ты хоть бы наносное подобострастие выказал. Знаешь, как волхвы о такой встрече десятки лет мечтают. А ты со мной, как с равным разговариваешь. Как твой Андрюха говорит: «Даже прикольно».
– А чего мне перед тобой на цырлах ходить? Отбоялся я свое, да и ты в мою сторону не посмотрел бы, будь я другим. Ведь так?
– Ха-ха! Тут ты прав, Анатолий Николаевич. За то, что людей сохранил, спасибо. Скудеет земля русская от набегов степняков. Знаю, нелегко тебе
