– Я – более, чем женщина, какой видят меня мужчины. Я – более, чем просто твоя дочь, которая будет безропотно страдать, лишь бы не навлечь позор на твою голову.
– Вижу, вижу, – ответил Просперо, указывая на Миранду в ее (или его?) новом облике. – Ох, как я скучаю по нашему острову! В качестве моей дочери ты была много разумнее и послушнее.
– Возможно, к сыну ты отнесся бы мягче. Возможно, когда мы жили в Милане, ты прислушался бы ко мне или нашел во мне больше достоинств, будь я наследником мужского пола.
– Не ищи утешения в волшебстве фей, дочь моя. Несмотря на эту бороду, ты капризна и ветрена, как всякая другая женщина!
– Довольно!
Дочь взмахнула рукой, и Просперо закружило в пестром водовороте красок и звуков, вскоре превратившемся в его собственный виноградник. Герцог лежал на земле, лицом к осеннему небу. Невдалеке виднелся охотничий домик, у крыльца топтался конь, и Просперо почувствовал, как его тянет к домику – эта девчонка Медичи ждала его возвращения, забыв о власти над ним, дарованной ей кинжалом.
Значит, Миранда жива. А он – мертв. Как же быстро мир перевернулся вверх тормашками! И если ему не удастся что-либо сделать с этим кинжалом, вскоре все станет еще хуже. Намного хуже.
Слезы иссякли. Оставалась лишь ноющая боль в пустом желудке, но даже мысль о еде, лежавшей в седельных сумках, казалась Лючии невыносимой. Мать осталась дома, во многих лигах отсюда, и ничего подобного она не Видела. После поездки к пещере мать снова была счастлива и каждое утро говорила, что видит ее свадьбу яснее, чем собственное отражение в зеркале.
– Все будет хорошо, – сказала мать, целуя ее на прощание. – Сделай так, как велела моя наставница, и все будет хорошо.
Лючии не хватило духу снова начинать спор, и она просто покорно кивнула.
Но, несмотря на ее намерения ослушаться, все вышло так, как хотела женщина из пещеры. Так почему же все идет вкривь и вкось? Все это было вовсе не похоже на ее истинную судьбу!
Но вскоре ясность мысли вернулась, будто солнечный луч, пробившийся сквозь грозовые тучи. Обе они – и мать и хозяйка пещеры – сказали, что она выйдет замуж за Франческо, и все будет хорошо. Вдобавок, в пещере было сказано: если она устранит угрозу со стороны Просперо, ее судьба останется в целости. Все это могло означать только одно: бояться нечего. Франческо не стал поднимать тревогу, потому что вовсе не желал ей вреда. Значит, все, что от нее требуется – это отыскать его и все объяснить. Тогда любовь сгладит трещину, возникшую в земле меж ними, и они вновь посадят в эту землю семя доверия. Осталось только дождаться возвращения Просперо и попросить его отвести ее к Франческо.
Стоило ей подумать об этом, как призрачный волшебник возник посреди комнаты и бросил на нее неодобрительный взгляд.
– Мой добрый Просперо, наконец-то! Скажите же, где мой любимый? Далеко ли успел отъехать? Куда он…
– Я отыскал его, – сообщил Просперо, двинувшись к ней прямо сквозь грубо сколоченный стол и табуреты. Лючия вздрогнула. – Он на постоялом дворе и сильно расстроен. Кто-то, назвавшийся другом, прислал ему письмо, в котором советовал узнать твою истинную природу, прежде чем связываться с тобой узами брака. Для этого он должен был явиться в мою башню прошлой ночью. Почерк, по-моему, женский.
Лючия покачала головой.
– Но из женщин обо всем этом знали только моя мать и та женщина из волшебной пещеры.
– Достаточно ли твоя мать хладнокровна, чтобы задумать и совершить такое?
Лючия рассмеялась.
– Это так же невероятно, как для меня – отрастить крылья и перелететь океан. Мать положила столько сил на то, чтобы между нами расцвела любовь. Зачем же ей уничтожать ее? Она впервые сказала, что мы поженимся, когда я еще была не выше этого стола. Не желая нашего союза, она могла бы просто солгать в своих пророчествах. Поэтому она вне подозрений.
Просперо изумленно поднял брови.
– Ведьма среди самих Медичи? Устраивает политические союзы при помощи черной магии? Интересно…
Щеки Лючии вспыхнули огнем. Как же она неосторожна! Раньше она никогда и никому не разбалтывала тайн матери. Хорошо хоть, что проболталась всего-навсего перед призраком.
– Вы говорили с Франческо?
– Он не смог ни увидеть, ни услышать меня.
– Значит, вас могу видеть и слышать только я?
Приняв раздраженное ворчание за согласие, Лючия почувствовала немалое облегчение – словно гора свалилась с плеч. Это значило, что тайнам ее матери ничто не грозит.
– А кроме матери обо всем знала только женщина, велевшая мне сделать все это.
– Значит, она и есть наш неприятель.
Лючия покачала головой.
