богатенького дружка Пароля. Но затем она оказалась необычайно одаренной лекаркой, исцелила короля, а Бертрама обвела вокруг пальца и заставила взять ее в жены, ибо это было
Паролю вспомнились их давние беседы и споры – еще до того, как она достигла нынешнего своего положения. В те времена она ему нравилась, хотя и частенько брала над ним верх. С ней можно было скрестить клинок мысли, не опасаясь за свою репутацию при каждом обмене репликами. Но потом она вышла замуж, обрела власть, и, наконец, начала внушать ужас. А он… он так и остался тем же дурнем, каким был всю жизнь, потому что попробовал было вырвать из лап мира то, чего хотел, однако мир сбил его с ног и насмеялся над ним. Казалось, Елена стала взрослой, а сам он так и остался ребенком.
– Дай пройти.
Но командный тон, который Пароль хотел было принять, съежился и увял под ее взглядом.
– Да это храбрый Пароль, – лукаво улыбнувшись, сказала Елена. – Конечно же, ты не бежишь с очередного поля боя?
– От этой парочки безумцев нет никакого толка для того, кто внемлет только голосу разума, – ответил он. – Поэтому позволь мне пройти.
– А вот у турок говорится, что безумцы отмечены господом, – заметила Елена. – Идем, поговорим с нашими боговдохновенными товарищами. Возможно, они окажутся не так безумны, как ты полагаешь.
Пароль собрал все остатки храбрости, какие сумел наскрести, и ответил:
– Я в эту затею насчет спасения принца не полезу. Не желаю играть роль копьеносца в этой баталии. Мне довелось повидать слишком много полей битв, и я прекрасно знаю, что случается с простым людом в столкновениях меж великими.
Рука Елены легла на его грудь. Ее прикосновение потрясло Пароля. Оно заставило на миг страстно захотеть стать тем, кем он мог бы быть – не хвастуном, а храбрецом, не продажным, а верным – словом, тем, кто заслуживал бы ее прикосновения. Ему вновь вспомнились их шутливые перепалки, и сердце пронзило острой, мучительной тоской. «Блаженные дни, – подумал Пароль. – Стоило ли надеяться, что когда-нибудь они повторятся?»
– Нужно ли заставлять тебя? – спросила Елена. – Нужно ли напоминать, что может статься с твоим здоровьем, удачей и мужской силой, если пойдешь мне наперекор?
– Что за заклятье ты на меня наложила? – хрипло спросил он в ответ.
– Пока никакого.
– Что за заклятье выложило передо мной всю мою жизнь, как на ладони? И осветило каждый уголок моей души?
Елена отступила на шаг, убрав руку с его груди.
– Такие чары мне не под силу. Единственный волшебник, способный так зачаровать тебя, – ты сам.
Пароль – враль, трус и плут Пароль – почувствовал, как слезы выступают из его глаз. Он отмахнулся от Елены и, оправдываясь, забормотал, что не спал с тех пор, как был выброшен на берег, что чертовски устал, что в глаз попала соринка, от которой никак не избавиться…
К тому моменту из проулка показались Бенедикт с Ганимедом, успевшие составить некий сумасбродный план. Увидев Елену, они остановились.
– Сударыня, – заговорил испанец, изящно кланяясь, – рад видеть вас живой и здоровой. Вы пришли как раз вовремя, чтоб проводить нас. У нас с Ганимедом сложился отчаянный план спасения наших…
– Нет, – ответила Елена без лишней резкости, но твердо. – План их спасения составила я, и для его осуществления пригодятся некоторые знания и силы, обретенные мною в последнее время, – с этими словами она, в силу никем не понятых причин, вынула серебряную фляжку Бенедикта и помахала ею в воздухе. – Вот это поможет нам проникнуть в крепость, не потревожив стражу у ворот.
Ганимед с Бенедиктом переглянулись, и юноша пожал плечами.
– Придется ли нам для этого переодеваться московитами?
Впервые на памяти Пароля во взгляде Елены отразилось полное непонимание происходящего.
– Н-нет, – неуверенно ответила она.
Ганимед слегка развел руками, словно извиняясь перед Бенедиктом.
– Значит, ваш план лучше нашего, – решил он.
– Тогда на нем и остановимся, – подытожила Елена. – Вы двое пойдете в крепость со мной, – после этого она с устрашающей любезностью улыбнулась Паролю. – А для тебя приготовлена особая роль – та, для которой ты подойдешь как нельзя лучше. От тебя, Пароль, потребуется как можно больше шума. Ты будешь отчаянно врать и хвастать и плести самые красочные небылицы из тех времен, когда ты тянул солдатскую лямку. Ты будешь не рядовым копьеносцем, а трубачом, трубящим победу.
Пароль глубоко вздохнул, чувствуя, что весь его мир балансирует на лезвии ножа.
– Вот эта роль по мне!
– Еще бы. И клянусь: о сохранении твоей жизни я позабочусь не меньше, чем о жизни принца, которого мы должны спасти. Собирайтесь поближе, и я объясню, как все произойдет.
