цвета.
Ради интереса Гнилой подобрал камешек и кинул его в черную жидкость.
Камешек тоже не утонул.
Интуиция сразу завопила, что отсюда надо уходить. И очень быстро.
Схватив тяжелый рюкзак, Гнилой быстрым шагом пошел прочь от странной аномалии. Воздух был горячим, рвал легкие, но Гнилой решил идти до тех пор, пока может переставлять ноги.
Дыхание окончательно сбилось минут через десять, и Гнилой, сев на валун, оглянулся…
Матово-черной жидкости уже не было видно, но Гнилой чувствовал, что ушел вовремя. Потому что мог остаться там навсегда.
Отдохнув полчаса и прикончив банку с тушенкой, он продолжил путь.
Как ни странно, идти стало легче, дыхание больше не сбивалось, глаза не слезились, и кожа на голове не зудела.
Похоже, его организм уже перестал реагировать на смертельную дозу.
…Еще через полчаса пути ему попался искореженный вагон. Судя по всему, когда-то это был «Сапсан». Почему вагон был один и куда за пятнадцать лет могли деться остальные – Гнилого не особо интересовало. На всякий случай он решил обойти стороной неожиданное препятствие, для чего пришлось прошагать лишние метров триста влево, а потом идти по дуге, не выпуская из поля зрения вагон. Палец при этом лежал на спусковом крючке.
Путь в обход отнял много сил, дышать снова стало тяжело, на лбу выступила испарина, ноги едва двигались – но Гнилой хотел как можно быстрее покинуть место, где могла таиться опасность.
Но, похоже, тревожился он напрасно: никто не выскочил из мертвого вагона ему навстречу – ни человек, ни зомбяк. Но очередной привал Гнилой устроил только тогда, когда злополучный вагон остался далеко позади.
11
На этот раз отдых длился больше часа. Вскрыв последнюю банку, Гнилой без аппетита съел мясо, запил водой из фляги. Пить хотелось ужасно, и Гнилой пожалел, что взял с собой так мало воды. Собираясь в поход, он почему-то подумал, что путь от города до Барьера будет не таким трудным, и только теперь понял, как сильно он ошибался. Причем ошибся не он один. Сначала он считал могильные холмики, а потом прекратил это бесполезное занятие. Могилы были безымянными, и только на одной кто-то написал от руки имена: «Стас Швец» и «Леофер». Про обоих Гнилой слышал: Стас слишком ценил свою жизнь, а на жизни других ему было плевать; ну а богатырских габаритов бородач Леофер отличался еще более скверным нравом и желанием нагадить ближнему. То есть оба сталкера были достойны друг друга, и трудно было поверить, что они могли ходить в паре. Но тем не менее – их могилы были рядом, а это значило, что о них позаботился кто-то третий.
Который, быть может, сам и отправил Стаса и Леофера на тот свет, потому что уж очень много они врагов нажили.
Гнилой подумал, что он зря отказался от спутника.
Который, если что, прикопал бы его бренные останки, соорудив такой же памятный холмик.
Человек никогда не узнает, что станет с его телом, когда он умрет, но почему-то его тревожит мысль, что оно может остаться незахороненным и станет кормом для хищников.
Хотя какие здесь хищники, при такой радиации?
Даже двуногих нет.
12
Когда показались два холма, через которые когда-то был перекинут автомобильный мост над железной дорогой, Гнилой понял, что прошел больше половины пути. Его по-прежнему окружала пустыня, и ему казалось, что он – единственный человек, оставшийся на Земле после катастрофы, и эта катастрофа случилась только что.
Он подумал о Светке – своей девушке, о которой ничего не знал пятнадцать лет.
Светка жила в Чуприяновке – в поселке, который находился за Барьером.
Олегу хотелось верить, что когда бомбили Тверь, девушка не приехала в город, а потому осталась жива.
И если ему удастся пройти через Барьер, то он наверняка увидит Светку. Которая, возможно, уже давно забыла, что хотела его бросить пятнадцать
