повариха показывала Марти классический бросок ножа. Кухонного. Развевающиеся волосы, раскрасневшееся лицо, в левой руке сразу три ножика – очень ответственная дама. В мишени торчали еще несколько ножей из предыдущих попыток, и один как раз, сверкнув в полете, с тупым стуком ударился рукоятью о край деревяшки и улетел в сторону, зазвенев по камням.
– Нет-нет, милочка, не так… как же тебе объяснить? Ну вот представь, что кидаешь в конкретного человека. Я всегда представляю мясника из города, он вечно пытается убедить меня взять не то мясо, и получается вот что: – Взмах, стук, нож наполовину ушел в центр мишени. – Пойми, тут надо не только рукой швырять, но и душой направить!
Марти, вернувшись с подобранным ножом, глянула в мою сторону, и… нож снова ударился рукоятью.
– Повариха и ее воспитанница. Как я и говорил – самые мирные люди в замке. Пойдемте дальше, бедная девушка очень смущается при виде незнакомых мужчин и выражает это таким смешным способом, не будем ее тревожить. Продолжайте, Магда, продолжайте!
Повариха, помахав нам рукой, дернула за рукав злобно шипящую как змея Марти, показала ей на мишень и протянула один из ножей. Чуя, как на моей спине проявляется явственно видимое боевому подругу перекрестье, я быстро потащил за собой головастика.
Уже когда мы зашли за угол, донесся стук железа о дерево и стук упавшей с упора от силы удара мишени.
Я облегченно вздохнул, огляделся.
Эдгар Фиск, старший (после недавнего повышения) стражник, убрал ногу с окровавленной плахи, еще раз протер пучком соломы топор и вопросительно на меня уставился.
– Господин барон?
– Все в порядке, Эдгар?
– Ну а как же. Я вот… головы. Ага. Удобно. – Он пнул корзину, из которой сочилось на редкую траву что-то красное.
– Понимаю, понимаю. А что просто шею не свернули?
– Да как-то это не по-людски. Понятно, что все равно придется, но тут ведь быстро, тюк – и готово. Я хоть и не белоручка, но все-таки чуток не по себе, когда живое в руках бьется. – Громила-стражник смущенно потупился.
– Ничего, я тоже так думаю. Может, гильотину нам сюда поставить? Эгельберт, вы прикиньте потом.
Повернув завороженно глядящего на пятна крови и зеленеющего фон Виндифроша, я подтолкнул его в спину:
– Идемте, Элепар, идемте. Все же место, где за века расстались с жизнью сотни живых существ, – головастик икнул, – обладает какой-то особой аурой. Вы чувствуете? Вижу, что так. И туристам почему-то нравится.
То, что в корзине лежат тушки обезглавленных куриц, он, кажется, не заметил. Вот и ладненько. Удачно я подгадал. Так, клиент созрел, можно вести в дом. Тут главное – не переборщить!
Словно в ответ на мои мысли, из дыры в стене на уровне трех метров вдруг полезло мохнатое, сверкающее глазами существо, с ревом прыгнуло на ногу управляющего, несколько раз куснуло, полоснуло когтями и так же быстро, под вопли жертвы, метнулось в другую дыру. Я, покивал, делая вид, что не замечаю возмущения Эгельберта, и пояснил, словно в никуда:
– Пытаюсь вывести сторожевых котов, но, как видите, их можно использовать только в качестве диверсантов, увы. Ничего, может, еще выйдет что-то путное.
Головастик смотрел по сторонам уже не с опаской, а с откровенным ужасом, стараясь держаться поближе ко мне. Последним штрихом стали две пушки восемнадцатого века по бокам от главного входа в донжон, использовавшиеся для салюта. Сейчас рядом с ними суетился полицейский, прочищая и подготавливая к вечернему залпу.
Я поднялся на ступеньку и так, нависая, с высоты глядя на маленького головастого книжника, подытожил:
– Как видите, мой друг, мы к войне готовы. Не очень хочется, но что поделать, честь обязывает. Многое можно сказать… да к чему тут слова? Займемся делом!
– Как, прямо сразу? – Он совсем упал духом и нервно поправил очки.
– Чего тянуть-то? Приступим! Всякую войну надо начинать – с чего?
– С нападения?
– С планирования, мой дорогой враг! А планировать, по древнему и красивому румынскому обычаю, нужно за накрытым столом. Пойдемте, вздрогнем как следует!
«Что могу сказать – крой кафтана новейший, но стиль из пятнадцатого века, на гравюрах видел не раз (ссылка), шапка румынская аутентичная, шестнадцатый, вышивка на обшлагах венгерская народная, по вороту что-то литовского типа, а пуговицы вообще девятнадцатого. Носит все, словно в этом родился, а я пробовал, это очень неудобная одежда! Кстати, двойное посвящение – это же из легенд одиннадцатого века?
Да, цитаты отсылают к Вендской летописи, но тот фрагмент оригинала, вторая четверть третьего свитка, утрачен.
Охренеть, так он что же, старше самого Графа?!!
Иди матчасть учи, школьник! Бароны появились раньше графов! Конечно, старше!»
