Бывает такое, что понимаешь мысли и чувства человека, сидящего напротив. Это не зависит от того, насколько хорошо ты его знаешь, это скорее что- то вроде созвучия. Был у меня знакомый, еще в молодости, он колдуном подрабатывал, задвигал излишне доверчивым про гармонию аур, очищение чакр и так далее, только разговорились мы как-то на кухне и что-то он такое сказал мне – бывают, мол, Шурик, такие моменты, когда и самый циничный прагматик начинает верить в волшебство.
Сейчас я был готов поверить. Потому что не прочитал мысли, а почувствовал, как отставной социальный работник, неожиданно для себя ставший бароном, отчаянно надеется, что я вытащу его из этой странной ситуации. Похоже, он просто не понял сразу, что мало иметь право и возможность, что придется вести в бой живых людей, рискуя их здоровьем и жизнью. Ему до чертиков не хотелось быть владельцем замка, но он никак не мог отказаться от этого шанса, ведь больше такого не будет, и я даже готов был поклясться, что больше всего ему хочется оказаться на привычном месте в своей конторе, в окружении простых и понятных вещей. И что сам он просто не сможет сделать шаг назад, потому что… все правильно. Он – барон, он имеет право и должен им воспользоваться, это законно и разумно, нормальный человек не упускает подобных возможностей. Но он еще и эскенландец, проживший свои шестьдесят лет в этом тихом и по-своему уютном месте, и он достаточно понимает в жизни, чтобы представлять, чем может кончиться эта затея для тех, кого он привык видеть каждый день, с кем здоровался, обсуждал неторопливые местные новости, ходил по одним улицам.
Он был не готов. Его подхватило волной и поволокло куда-то, куда он не хотел идти, а все, на что хватило его жизненной смекалки – это найти опору в пыльных книгах – неверную опору, на самом деле только подталкивающую к чему-то страшному. Кажется, такое мелькало и в глазах Эгельберта, и у Фиска… у многих. Смутное непонимание того, каким образом они оказались в этом странном положении и столь же смутная надежда, что если принять все как должное – то все, рано или поздно, вернется на круги своя. Помнится, гулял я с Анькой, и уговорила она меня взять напрокат эти чертовы ролики. И вот стою я на них первый раз в жизни, стараюсь не шевелиться, а там уклончик небольшой, и я набираю скорость, понимая, что сейчас докачусь до первой ямки и грохнусь. И сделать ничего не могу, потому что тогда грохнусь прямо сейчас и остается только надеяться, что там, внизу, как-нибудь обойдется. А склон все круче…
В этом высоком суховатом эске боролись две силы, и мне просто надо было помочь одной из них. Только надо выбрать нужные слова, причем сделать это сейчас, до того, как он уйдет. Он совсем не был жадным дураком, обычный немолодой человек, всю жизнь работавший с правилами и по правилам, и по этим же правилам поступавший сейчас так, как положено. Он просто не смог вовремя понять, чем это кончится, и теперь может только катиться вниз, стараясь не упасть. Как говорится, «жизнь его к такому не готовила». А вот меня…
– Гхм. Война так война. – Стражник удивленно вскинулся от моего тона. – Значит, завтра вы начинаете?
– Господин Могила, я вам об этом уже…
– Отлично. Итак, я согласен! Завтра начнем осаду. Думаю, что раз у меня людей меньше, то мы останемся в стенах замка. Под лагерь советую занять луг рядом с бакалейным магазином Миллера, сэр Эррайн пришлет людей для обустройства.
– Эм… разумно.
– Сейчас и здесь мы, бароны, поклянемся использовать лишь те силы, что находятся в нашем распоряжении в данный момент.
– М-м-м… согласен.
– Хорошо, замковая часовня для этого подойдет. Дэн, метнись к Эгги, пусть настроит технику для записи. Эвальд, вы не возражаете против публичности? – Я старался не частить, но говорить как можно напористей.
– Ничуть. Я так же…
Не давая ему договорить, я продолжил:
– Медицинскую палатку поставим слева, на месте парковки.
– Медицинская палатка?
– Обладающая статусом неприкосновенности, чему порукой мое и ваше слово.
– Хм. Да, есть смысл. Но законы об этом, к сожалению…
– Мой дорогой сосед, законы тут – мы с вами. Я бы сформулировал это так, если подходящих законов нет, то можно делать все, что не расстроит вашу маму. Что она сказала бы о такой палатке?
Старик оживал на глазах.
– Согласилась бы! Она двадцать лет заведовала отделением в местной больнице.
– Тогда сейчас я отдам приказ, выделите своего медика, и завтра с утра начнем воевать.
– Почему завтра?
– Хочу успеть установить туристические трибуны. Прибыль с них – пополам.
– Хм. Не уверен, что это соответствует рыцарским принципам.
– Война должна кормить себя!
– Тогда вам треть, а мне остальное, по количеству воинов!
– Вам сорок процентов, мне столько же, и двадцать процентов отчисления на медиков, рекламу и дополнительных экскурсоводов. Надо будет
