– Что это было? – Он глядел в голубые глаза Мардука и в серые – Упыря, но в тех и других была лишь ленивая симпатия, ничего больше.
– Где? – равнодушно спросил Мардук.
– За мной гналась какая-то тварь. Вон, куртку порвала.
– Какая еще тварь, – сказал Упырь. – Я вираж заложил, а там хня такая торчала, дерево какой-то урод ржавой проволокой обмотал, ну вот. Ты когда от столбняка прививался?
– Ты ж сам сказал…
– Что я сказал? Мардук, я что-то сказал?
– Неа, – лениво ответил Мардук.
– Ты вроде как не в себе был. Бежал, руками махал. Ты вообще что пил, брат?
– Кофе, – сказал он.
Вернулся Митро, расставил алюминиевые солдатские миски, что-то в них исходило паром, пшенная, что ли, каша.
– А, ну да, ну да… – Упырь отхлебнул пиво, вытер ладонью усы. – Ты поешь, брат. Выпил, теперь поешь. Кулешу вот поешь.
– Что там? – Он подозрительно покосился на миску.
– Пшено. Сало. Лук жареный, – трудолюбиво перечислил Упырь. – Брынза еще. Хорошая брынза. Сухая. Местная. Плюс тушенка. Перец черный. Перец белый, душистый.
Кулеш оказался неожиданно острым и очень горячим. Надо же, оказывается, пшенная каша может быть вкусной.
– Ну как? Годится? – заботливо спросил вольный райдер. – Пшено чуть прижаривать надо, а уж потом варить. Знал?
– Нет, – сказал он, дуя на ложку.
– Это, брат, лучшее место в городе. Наверное.
– Тайное?
Для тайного места тут было, впрочем, слишком шумно. В тайном месте можно так шуметь?
– Ну. – Упырь кивнул, Мардук тоже кивнул. – Это фишка. Такая фишка. Как бы схрон, понимаешь?
– Схрон?
– Явки. Пароли. Лесные братья. Простая еда, кулеш, колбаски жареные. Пиво хорошее. Недорого и вкусно. И никого не убивают, что характерно. Напротив, кормят. Правда, салом. Ну, кому сало не нравится, те к Юзефу идут. Тут фишка именно в том, что как бы тайное, опасное место. Но не тронут тебя. Делают вид, что тронут, а на самом деле не тронут. Людям нравится. Нервы щекочет.
– Для туристов, – сказал он устало, – опять для туристов. Вы тут все что, с ума сошли?
– Ну, – вольный райдер задумался, поболтал пивом, отчего со стенок кружки сорвались и ринулись к поверхности пузырьки, – скажем так, для туристов, но для своих. Для своих туристов, скажем так. Ты вывеску видел? Не видел! Потому что ее нет. Пойми, брат, есть как бы уровни. Вот «Криница», к примеру. Любой может зайти, верно? К Юзефу вроде тоже любой. Но не всякий знает, что надо торговаться. И платит как лох. Это уже второй уровень. Знать, что надо торговаться. А здесь, брат, третий уровень. Никакой наружной рекламы, ни вывески, ничего. Кому надо, тот знает. И пароль. Это фишка. Чтобы пароль. Свои приводят своих, понимаешь?
– А если не знаешь пароля?
Мардук задумался. Упырь тоже задумался. Оба задумались.
– Наверное, тоже пропустят, – сказал, наконец, Упырь.
– А… масонская ресторация? Есть такая?
– А как же! – обрадовался Упырь. – Конечно. Над нами как раз. Тайная дверь, через черный ход как бы. Диванчик, швейцар в халате, в бархатном. Какой там пароль, Мардук?
– Не знаю, брат, я же не масон.
– Скажите, – он поскреб ложкой по дну пустой миски, звук получился неприятный, по спине побежали мурашки, – а что на самом внутреннем?
Упырь с Мардуком смотрели на него, синхронно моргая.
– Не знаю, брат, – повторил Упырь. – Кто же нас туда пустит?
Мардук молчал и уминал кулеш. Бандана у него тоже была черная, но узорчатая. То, что он поначалу принял за белый горошек, оказалось белыми маленькими черепами.
– А как ты попал на Варшавскую, Упырь?
– Совершенно случайно. – Упырь смотрел на него честными серыми глазами в обрамлении рыжих ресниц. – Поверишь ли, совершенно случайно.
Он не поверил.
