– Ты не такой сейчас. Почему он не видит этого? – имея в виду, разумеется, мобильник.
Бондин взял его, что-то там нажал:
– Он видит больше, чем следует. – Инспектор вернул аппарат мне: – Щелкни еще раз.
– Как это – больше, чем следует?
– Там меняются настройки. Он может видеть и слышать и магическую реальность, и простую.
– Хорошая техника, – сказал Николай.
Я сфотографировала Бондина еще раз. На этот раз снимок показал его с красивой прической.
Я отдала телефон Денису.
– О, – сказал он.
– Что? Жалеешь, что не получился культуристом?
– Нет, – сказал он. – Что волосы другие. Но это даже интересно.
Все обступили Бондина и заглядывали в его телефон.
– На тебя не действуют чары шезлонга? – удивилась Орхидея.
– Действуют, – улыбнулся Бондин.
– Тогда почему ты не изменился? – спросила я.
– Дзен, – сказал Бондин.
– Чего?
– Я стараюсь воспринимать себя таким, какой я есть, – сказал он.
– Только волосы тебе не нравятся? – спросила я.
– Видимо, нет, – сказал он. – А я думал, что да.
Все засмеялись.
– Так он показывает, каким бы человек хотел быть? – спросила я.
– Похоже на то, – сказал Бондин. – Мне встречались другие предметы с такими же свойствами. Зеркала чаще всего. Бывают еще окна, но это реже. А вот стекла автомобилей – частенько.
Я представила: едет такая роскошная девушка за рулем, все ей сигналят, дорогу уступают, а там сидит себе старушка и посмеивается.
– В основном они запрещаются, – сказал инспектор, – потому что слишком легко выдают колдовство.
– А почему ведьмы хотят скрываться? – сказала я. – Могли бы объединиться с людьми, открыться всему миру. Все бы так обрадовались, что магия существует на самом деле! – Я показала на Николая: – Что Дед Мороз существует на самом деле!
– А это и так все знают, – сказал Николай.
Он правда так думает? Я с недоверием посмотрела на него.
– Ну, им просто неудобно в этом признаваться, – сказал он. – Наверное.
Ладно, зачем разочаровывать такого милого человека. То есть Деда Мороза.
– Чтобы люди нас использовали? – поморщилась Мелисса.
– Н-ну, – нерешительно сказала я, – почему сразу использовали.
Из дома вышел отмывшийся от крема Миша и встал у дверного проема, скрестив руки на груди.
А Бондин говорил:
– В тринадцатом веке Магический орден, который стал впоследствии Министерством, был не так силен. И часть магов решила нарушить закон о тайне и больше не прятать свои способности. А потом были три века истребления. И пострадали в основном люди, потому что маги, сама понимаешь…
Конечно, понимаю. Магу – что? Он наделает фокусов, пустит пыль в глаза, возможно, даже в буквальном смысле, и улизнет.
– Но сейчас, – возразила я, – люди стали более цивилизованными.
– Разумеется, – покивал Денис. – Они очень цивилизованные, пока не столкнутся с кем-то не таким, как они сами.
– Ну, не все же, – неуверенно сказала я.
– Проведи маленький эксперимент, – сказал Денис. – Надень боа из оранжевых или синих перьев и пройдись по улице.
– Но маги не носят боа, они выглядят вполне нормально, – сказала я.
– Маги хуже, – усмехнулся Денис. – Они могут превратить любого в боа. Если он их оскорбит. Так что тут скорее вопрос безопасности людей, а не магов. Как всегда.
– Тем более что все ведьмы, они сте… – начал Миша, а мы – все три ведьмы – поглядели на него так, что он замолчал.
– Что – ведьмы? – сердито спросила Мелисса.
– Ну, – замялся Миша, – они все немного стервозны. Им слова поперек не скажи. И вообще, что хотят, то и творят. Что в голову взбредет, то сразу –
