– Черт-те что. Может, улетим уже.
– Это все же мои потомки, – отозвался Мишин прадед. – Мне любопытно.
– Мне тоже, – сказал призрак с золотой трубой в руке.
У меня начала кружиться голова, и я отвернула кольцо камнем наружу.
Со стороны кухни доносились шум, голоса, звон посуды и шипение масла. Гости готовили завтрак.
– Что там за столпотворение? – Бондин пошел к арке.
– Слушайте, – сказала я, – может, уже поедем за Мишей?
– Конечно, поедем, – сказал он не останавливаясь.
– Вдруг они успеют пожениться, – настаивала я, семеня за ним следом.
– Будем надеяться, что нет.
– Хотя, конечно, Миша может сразу развестись.
– Угу, – невнятно буркнул Бондин не оборачиваясь. Но тон его голоса был такой странный, что я моментально заподозрила неладное.
– Ведь развод у ведьм быстро оформляется? – спросила я.
Он приостановился в нескольких шагах от арки и ответил:
– Моментально. – Потом слегка замялся и проговорил: – Как только ведьма скажет, что хочет развестись.
Я не сразу поняла, в чем тонкость, но потом до меня, кажется, дошло:
– А если муж захочет развестись?
Он сказал с сожалением:
– Развод может затянуться на годы.
– Может, поспешим в погоню?! – вскричала я. – Вы понимаете, что у меня жениха украли!
– Понимаю, – серьезно сказал он. – Не беспокойтесь. Я не дам вам остаться без жениха, – глаза его насмешливо блеснули.
Эх, жалко, магии у меня нет. А может, без магии его чем-нибудь стукнуть?
Но он уже вошел в распахнутые двери кухни, за которыми мужчины в белых рубашках или в пиджаках, кто-то даже в аккуратно завязанной черной бабочке, шумно готовили самые разные завтраки. Как будто в кухню набежали официанты.
– Дамы и господа, у меня небольшое объявление! – с порога начал Бондин, но потом осекся: – А где дамы, кстати?
– В столовой, – сказал Мордациус, с аппетитом уплетавший яишенку, сидя на барном стуле около кухонного рабочего стола. И крикнул в открытые двери кухни, которые выходили в маленький холл: – Дамы! Подойдите сюда!
В ответ на его слова в кухню примчались не дамы, а солонка, перечница, кусок сала, пачка сливочного масла и кетчуп. Все это прилетело и зависло над столом, за которым сидел Мордациус.
– Да я не о том! – пророкотал Мордациус, нахмурившись.
А маленький старичок, поедавший овсянку, радостно схватил кетчуп.
Прилетело две буханки белого хлеба.
– Не понимают, – пожал круглыми плечами Мордациус.
В кухне не было и следа от вчерашней бури и дождя, или что тут происходило. Зато были следы от сегодняшнего нашествия. Кожура от картошки, обертки от колбасы, крошки хлеба и разделочные доски украшали все поверхности.
У плит – а их здесь, к счастью, было целых пять – стояла вереница мужчин, и все они что-то жарили и варили. Все громче и писклявей свистел чайник, подбираясь к самой верхней ноте в своем диапазоне, но его никто в этой суматохе не слышал.
Бондин обошел стол, выключил чайник. Повернулся ко всем:
– Я объявлю вам, а вы передайте, пожалуйста, остальным. Потому что я спешу.
Двойные двери кухни смотрели как раз на такие же распахнутые двери столовой. Там за столом сидели дамы. Они, похоже, услышали или увидели инспектора, оставили свои элегантные завтраки и стали подходить к нам.
– Итак, – провозгласил Бондин. – Как вы уже знаете, Департамент МИ-13 проведет инспекторскую проверку поместья и всех в нем присутствующих на предмет злоупотребления магией. По любезной просьбе неизвестного лица.
Это он про того, кто нажал кнопку-анонимку? Про меня то есть? На меня покосилась добрая половина присутствующих. Инспектор, похоже, заметил их взгляды, одна рыжая бровь его поднялась, губы криво усмехнулись.
Я любовалась пейзажем за окном. Нечего на меня пялиться. Меня вынудили, напугали. И я ведь не знала, что это за кнопка!
– Инспекция начнется в полдень, – продолжил Бондин. – Но так как я вынужден уехать, то проводить ее перепоручили инспектору Жасмин Барсуковой.
Кто-то пробубнил:
