оставалось, как сесть сзади.
Я полезла наверх, проигнорировав вежливо протянутую для поддержки руку Бондина, и села в угол. Он взошел на сани и уселся рядом.
– Цоб-цобе, – сказал Дед Мороз, и сани тронулись с места.
Когда мы проезжали мимо идущих вдоль дороги туристов, те радостно помахали нам руками.
– Мы сейчас замаскированы? – громко поинтересовалась я, наклонившись вперед, к Николаю. Чтобы Бондин не подумал, что спрашиваю я у него.
– А как же! – сказал Николай. – Под кабриолет… э-э, – он заглянул куда-то на панель управления, – «Форд Мустанг Шелби».
Я уже отвернула кольцо и сама увидела, что мы сидим в красной открытой машинке, с широкой белой полосой по капоту.
– А в Новый год? – продолжила я. – Когда вы над крышами летаете, то тогда подо что маскировка?
– Ни подо что, – сказал Николай. – Так и лечу. Только санки рабочие, большие.
Снова шутит? То есть вообще-то в прошлый раз, как оказалось, он вовсе не шутил.
– То есть люди спокойно могут любоваться Санта-Клаусом или Дедом Морозом на санях? – уточнила я.
– Летящим! – поднял палец Николай. Рулил он одной рукой.
Инспектор посмеивался в своем углу. Типа он умный, все знает, а я тут, дурочка, веду расспросы. Я замолчала и, отвернувшись, стала любоваться пейзажем. Далеко-далеко в голубой дымке синело море. А прямо перед нами раскинулась степь с мелкими зелеными кустиками.
Диван рядом скрипнул, и мне в ухо зашептал голос, разумеется, Бондина:
– Он летает с такой скоростью, что никто не успевает его увидеть. Он умеет растягивать время.
– Еще одна генетическая особенность? – невольно обернулась я.
– Нет, у него есть особенный хронометр. Работает он раз в год и за несколько секунд прокручивает целый год. Так что у Николая целый год для того, чтобы раздать подарки.
– Если в Новый год он проживает еще один год, то он живет в два раза дольше, чем сказал, – в удивлении предположила я.
– Так и есть, – сказал Бондин, довольный. – Быстро ты сообразила.
– А ты думал, я дура?
– Конечно, нет, – улыбнулся он. Потом с неловкостью посмотрел мне в глаза: – Ты извини, что я о твоем женихе так давеча сказал. Каждый может проявить слабость…
– Да, – сказала я. На самом деле мне хотелось закричать: «Вовсе Миша не слабый! Это Мелисса-Крыса сильная! Она же ведьма!» Но в душе я и сама винила Мишу. Может, он и вправду не любит меня так сильно? А я? Насколько он мне дорог? Стал ли он мне по-настоящему близким человеком за эти месяцы? И хотелось бы мне жить с ним вместе всю жизнь?
Черт, это инспектор виноват! Он заставил меня сомневаться в том, в чем я была уверена! Он заставляет меня рассматривать наши с Мишей отношения под критическим углом! Чертов блюститель порядка! Он нарушил порядок в моей голове!
Я выпрямилась, посмотрела Бондину прямо в глаза и сказала тихо:
– Знаешь что, не смей больше касаться темы моей личной жизни.
Он отвел взгляд:
– Хорошо. Не буду.
Мы замолчали. Но я не люблю такое вот напряженное молчание. Знаете, одно дело, когда люди молчат от того, что им вместе и молчать комфортно, а другое – от того, что хотели бы в этот момент разбежаться в разные стороны, да некуда. Поэтому я громко сказала:
– А почему бы вам, Николай, и правда не ездить на машине? И не надо никакой магической маскировки, и в кустах его прятать не надо.
– Потому что я люблю сани, – сказал Санта.
– И они тебе очень идут, – ласково сказала Орхидея, похлопав его по плечу, отчего «Форд» выехал на встречную полосу, потому что у шофера рука уползла влево. Хорошо, что машин на дороге не было.
Влюбленные иногда говорят такие глупости! Просто уши вянут их слушать.
А что, Орхидея и Дед Мороз очень подходят друг другу. Даже по цвету одежды. Она любит черный, он – красный. Прям Стендаль какой-то.
Эх… Да при чем тут одежда. Главное, чтобы… Чтобы людям было о чем поговорить. Наверное. А может, какая-то между ними должна быть связь магическая. Ну, в смысле, что-то особенное, какая-то магия любовная. Только без всяких ведьмовских штук вроде зелья. А вот у нас с Мишей – она есть? Я даже не знаю. Ну, если я еду его спасать на край света, то, наверное, есть. А вот если он убежал от меня на край света, да еще с другой девицей… Но ведь не по своей воле! Ладно, увижу его, разберемся.
Мы домчались до пристани минут за пять. Я включила око, чтобы еще полюбоваться санями.
Мы сошли на землю, и Николай тихо сказал:
– Ох-ох-ох.
Сани лихо сорвались с места, взметнув облако пыли, и исчезли в ближайшем островке джунглей.