Итан стоял под аркой между кухней и столовой, глядя на Бена: тот сидел за столом, утонув в большом халате и набросив на плечи одеяло. Единственным звуком в доме был звук карандаша, которым мальчик водил по бумаге.
– Привет, дружище, – сказал Итан. – Как продвигается?
– Хорошо.
Бен не поднял глаз от своего рисунка.
– Над чем ты там трудишься?
Сын показал на стоящий в центре стола предмет – хрустальную вазу с букетом цветов, который долго держался, прежде чем капитулировать перед холодом в доме. Опавшие, потерявшие цвет лепестки валялись на столе вокруг вазы.
– Как прошел день в школе?
– Хорошо.
– Что ты проходишь?
Это вырвало Бена из сосредоточенности.
То был откровенно ложный шаг – похмелье от прежней жизни Итана.
Сбитый с толку мальчик поднял на него глаза.
– Неважно, – сказал Итан.
Даже в доме было настолько холодно, что он видел пар от дыхания сына.
Ярость нахлынула ниоткуда.
Он круто повернулся и зашагал по коридору, рывком распахнул заднюю дверь, вышел по настилу во двор.
Трава была пожелтевшей, умирающей.
Осины, которые отделяли их участок от соседского, практически в одночасье потеряли листву. Пол дровяного сарая все еще был усыпан кусочками коры и сосновыми щепками, оставшимися от прошлогоднего запаса дров.
Выдернув топор из колоды с плоской верхушкой, Итан представил, как Тереза рубит тут дрова – одна, на холоде, пока он все еще в консервации.
Бёрк ринулся обратно в дом, темная сила ехала на его плечах.
Тереза была в столовой вместе с Беном, наблюдая, как тот рисует.
– Итан? Все в порядке?
– В полном, – ответил он.
Первый удар расколол пополам кофейный столик, сложив две половинки внутрь.
– Итан! Какого черта?
Тереза была уже в кухне.
– Я вижу…
Итан поднял топор.
– …Гребаное дыхание моего сына в этом гребаном доме.
Следующий удар разнес левую половину стола, расщепив дуб на три части.
– Итан, это наша мебель…
Он посмотрел на жену.
– Была наша мебель. Теперь это – топливо. Есть где-нибудь газета?
– У нас в спальне.
– Не возражаешь, если я возьму?
К тому времени, как Тереза вернулась со «Светом Заплутавших», Итан порубил кофейный столик на куски такой величины, чтобы их можно было впихнуть в печь.
Они скомкали обрывки газетной бумаги и засунули под растопку. Итан открыл заслонку и поджег бумагу. Когда огонь разгорелся, он окликнул Бена.
Мальчик подошел с альбомом для рисования под мышкой.
– Да?
– Иди, порисуй у огня.
Бен посмотрел на разнесенный в щепки кофейный столик.
– Давай, сынок.
Мальчик занял место в кресле-качалке рядом с печкой.
– Я оставлю для тебя дверцу открытой, – сказал Итан. – Когда огонь разгорится, добавь еще деревяшку.
– Хорошо.
