— Совершенство, — согласился я.
— Ее первый выход в свет, — пояснил он. — Ей уже четырнадцать.
Сисилия, как мне показалось, взяла черты отца, мелкие, правильные, изумительно выточенные, вся как филигранная игрушечка, с любовью вырезанная лучшими мастерами.
— Ваше величество, — напомнил я, — как-то мне ваш дар принимать не совсем ловко. Если бы в кости выиграл, другое дело! А как плату за лечение — это нехорошо. Такое делается бесплатно. Из любви к ближнему, как говорится для народа.
Он усмехнулся.
— А на самом деле?
— Из стратегического партнерства, — пояснил я, — королевств Нижних Долин и Дронтарии.
— Так это же, — сказал он, — в целях дружбы наших королевств!.. Политический шаг. К тому же вы предупредили о грядущей войне. Присмотритесь, говорю еще раз. Герцог Энтони Руммель и герцогиня Эльжбетга Руммель. Сегодня вывели в свет, как и обещали, свою дочь. Как видите, пока еще с двумя няньками. Входит в возраст, когда можно выдавать замуж.
Я снова посмотрел на эту Сисилию, совсем юная девушка-подросток, огромные глаза, расширенные в детском удивлении, печаль в них, кружевной воротничок на тонкой шее, что ни к чему не прикреплен, просто украшение вместо нитки жемчуга или бриллиантов, такое нежное и вроде бы не к месту, но она вся не к месту в этом жестоком и грубом мире.
— Она же совсем ребенок…
— Браки заключаются не в один день, — напомнил Астрингер благодушно. — И пару выбирают долго и тщательно. Чем ее родители сегодня и займутся… Хотя, конечно, уже давно прикидывают дома, кто может составить партию их чудоребенку…
Я вспомнил, Джульетте было четырнадцать, когда влюбилась в Ромео, а возраст ее матери видно уже по сказанному строго дочери: «Что до меня — в твои года давно уж матерью твоей была», так что синьоре Капулетги было никак не больше двадцати восьми лет, а скорее меньше, старуха, понятно.
Так что герцогиня Эльжбетта, выводя дочь в высший свет, все внимание сосредотачивает на ней, потому что теперь это она, Сисилия, — центр всего, а мать всего лишь мать, на втором, а то и третьем плане.
Я смотрел на герцогиню, блин, да она же совсем юная, моя ровесница, а я должен смотреть, как на мать этой юной красавицы? И вообще смотреть только на этого подростка? У нас они тоже рожают, бывает, и в тринадцать лет, когда залетают, но это еще не повод выдавать в тринадцать замуж…
Астрингер проговорил тихонько:
— Сейчас я сделаю вид, что бодр и весел, постараюсь своими ногами добраться до постели.
— До постели?
— До двери, — уточнил он. — А там мне помогут. А вы пируйте, а потом зайдите, если будет желание…
Он поднялся, красивый и величественный, на плечо Курта оперся, как бы выказывая ему благоволение, но я заметил, что почти навалился, а Курт, не дрогнув лицом, пошел как бы рядом, а на самом деле почти понес его к выходу из зала.
Я некоторое время поглощал хорошо приготовленное мясо, надо бы ввести в употребление вилки, а то брать пальцами как-то не слишком, приходится обтирать о просторные камзолы сменяющих блюда слуг, наконец осушил чашу вина и поднялся.
Часть вторая
Глава 1
Половина гостей уже покинула стол, шушукаются группками в углах и под стенами. Поговорить есть о чем, я прошел к выходу, герцог с дочерью и двумя ее няньками беседует с группой солидно выглядящих глердов.
Герцог и герцогиня, на мой взгляд, просто идеальная пара: он на два пальца выше супруги, горд и надменен, сложен неплохо, но брюшко уже выпирает, лицо с правильными чертами, хоть и мелковатыми, в то время как у герцогини все крупное: глаза, брови, губы, даже нос хоть и не великанский, но выделяется горбинкой и широко расставленными ноздрями.
И не просто крупные, сказал внутренний голос, а заметные, сразу бросающиеся в глаза. Думаю, даже местные чувствуют, что герцогиня Чем-то красива, хоть по местным меркам почти уродлива.
