драгоценными камнями. Но Юка оказалась безжалостна, как ребенок, – Франклин был разобран на части, а кое-где просто разломан. Инструментами ей послужил обычный столовый прибор; вилка и нож из мягкого серебра были сильно погнуты.
– Что ты делаешь? – спросил я.
– Смотрю, что у него внутри, – отозвалась Юка.
В разломе на животе Франклина виднелась большая белая коробка с эмблемами элементов.
– Ты его убила, – сказал я.
Словно услышав, голова Франклина моргнула золочеными веками и тихо пропела:
– Пигманцы пигманцы пигманцы чигиринь… Кидаяки кидаяки кидаяки цидилинь…
У головы свистело в горле, но в мелодии все равно были красота и тайна. Я не понял, то ли это Франклин пел на неизвестном языке, то ли Юка так повредила его механику, что он стал путать звуки и слоги.
– Его нельзя убить, – сказала Юка. – Он не относится к живым существам. Это музыкальный механизм. Обеты на него не распространяются.
– Может быть, это святотатство, – предположил я неуверенно.
– Не думаю, – ответила Юка. – Он мне такое тут напел, что вполне заслужил.
Она была права, на ее Франклине стояла маркировка «+22+», а это означало, что он поет песни для взрослых, побуждая их к решительности в любодеянии. Таких держали обычно в клубах ночных знакомств, и я даже не представлял, зачем его установили в комнате Юки. Наверно, кто-то заботился таким образом обо мне… Но раньше по понятным причинам Франклин для Юки не пел.
– Он настолько тебя оскорбил? – спросил я.
– Нет. Что ты. Я просто хотела узнать, как он поет.
– И узнала?
Она отрицательно покачала головой.
– Могла бы меня спросить, – сказал я. – Я бы объяснил.
– И как же он поет?
– По Ангельской благодати, – ответил я.
– Понятно, – вздохнула Юка. – Тебя, значит, тоже придется разбирать.
Если она и испытывала раскаяние от содеянного, то ей отлично удалось его скрыть.
Я уже понимал, что произошло, – для этого достаточно было вспомнить сказанное Юкой в момент ее появления на свет.
Она, похоже, уже начала свое путешествие к тайнам мира – бедняга Бен просто оказался первой из них. Но я был слишком счастлив, чтобы упрекать ее за этот акт вандализма.
Нескромно испытывать чрезмерное счастье в тревожные времена. Тем более многократно путешествовать по одному билету. Но если весь Идиллиум едет зайцем уже третий век, стоило ли ожидать иного от его Смотрителя?
У нас с Юкой начался второй медовый месяц. Возможно, правильно было бы назвать его первым, потому что раньше я знал совсем другую Юку. Вернее, я вообще ее не знал – а приписывал ей реальность, которую она обрела лишь сейчас. Прежде мне рассказывали про нее истории, а теперь я встретил ее на самом деле…
В общем, какое-то из этих неубедительных объяснений и давало мне возможность войти в одну и ту же реку дважды. А то и трижды, такое у нас тоже нередко случалось.
Но я не буду приводить слишком интимные подробности нашего счастья – в конце концов, счастливы одинаково не столько все семьи, как уверяет
Я не зря упомянул холодильник – вслед за поющим Беном Юка разобрала и его. Когда она потребовала объяснить, как холодильник работает, я смог повторить только то, что знал про этот смутный вопрос с детства, – добавив от неуверенности апломба:
– Неужели вас не учили в Оленьем Парке? Есть четыре великих элемента. Воздух связан с дыханием, Огонь – с теплом и холодом, Вода – с подвижностью и сцеплением, Земля – с плотностью.
– И что?
– Что делает холодильник? Охлаждает. Значит, здесь инверсивно действует элемент Огня. Поэтому сам холодильник снаружи бывает горячим, хотя внутри холодно. Действие элемента Огня питается благодатью соответствующего Ангела.
Мне казалось, что дать более исчерпывающее объяснение невозможно. Так я отвечал на школьных экзаменах, и моих учителей это вполне удовлетворяло.
– А умофон? – спросила она. – Ну, или просто телефон?
