Может, поэтому Конор стал странно на него смотреть, а Саман сказал: «
Миаль знал: Саман, поначалу гордившийся первым убитым разбойником, вскоре начал видеть его в кошмарах. У Паолино же такого не случалось. Видимо, с ним в самом деле что-то было не так.
Он посмотрел на серые ноздреватые громады нор Вайлент о'Анатри. Уютный дом, в котором они с Грэгором и Сишем так любили бывать. Лир мог бы вырастить здесь пару десятков детей. Жаль, получилось меньше. Забавно… намного меньше, чем вырастил он сам. Управитель Крова, под крышей которого могло приютиться разом до трехсот сирот.
А ведь Лир так хотел большую семью. В конце концов она даже появилась. Семья была полна больных детей, в ней не обосновалась ни одна женщина. И все равно… эту проблемную, постепенно разваливающуюся семью Лир по-настоящему любил.
Если бы он, Отшельник, научился хоть вполовину так любить свою. Но, наверное, этому нельзя научиться. Даже воспитывая на далеком острове сотни неприкаянных детей.
Мальчик сидел, понуро опустив голову. Ресницы – длинные, черные, девчачьи – почти прикрывали большие выразительные глаза. Может быть, поэтому управитель пока мог смотреть на маленького Ласкеза Ва'ттури. Не ощущая того, что он испытывал обычно, если кто-то из двух черноволосых близнецов случайно оказывался рядом.
– Не будешь говорить. Так?
Тонкие бледные пальцы сцепились в замок. Ласкез закусил губу. Управитель отстраненно проанализировал: с интонацией вышла ошибка. Может, он сказал это слишком строго, может, нервно, а может, даже угрожающе. А так нельзя.
– Не бойся. Больше никто не будет тебя заставлять. И… – заметив, что Ласкез вдруг сморщился, управитель прибавил: – Лечить. Горькие лекарства тут не помогут.
Так-то лучше. Мягче. На губах – из-за забавной гримаски мальчика – сама собой появилась улыбка. Управитель попытался ее прогнать и вовремя успел – за мгновение до того, как Ласкез приподнял голову. На Миаля смотрели ярко-голубые глаза, точно такие же, как были у Конора.
– Главное… – управитель ощутил ком в горле, но смог сохранить интонацию ровной, – она не пострадала. И ты не пострадал. А твой друг… этот…
Мальчик растопырил указательный и средний пальцы и провел ими по лбу, изображая полосы шерсти. Управитель кивнул:
– Джер. Да, он очень храбрый. Все обошлось. Но больше…
Ласкез спешно кивнул и сцепил руки так, что они побелели. Можно было догадаться, о чем он думает, и управитель поспешил его успокоить:
– Я никого не высеку. Не отправлю в лес к доги. И даже не лишу ужина. Никаких наказаний.
Ласкез неуверенно улыбнулся. И не отстранился, когда управитель накрыл его руки своей ладонью.
– Ты освоишься. А однажды, думаю, заговоришь. С людьми всякое бывает, когда им страшно. Это… нормально.
– У меня кое-что для тебя есть. Может, это немного тебе поможет. С теми, кто не понимает просто так.
Говоря, он смотрел на старую тетрадку. Одну из конторских тетрадок отца. Темная немаркая обложка, пухлые страницы. Ничего примечательного. Кроме…
– Пиши здесь. Это… – он показал Ласкезу ручку, привязанную на цепочку, – для всего подряд. А это… – пальцы подцепили небольшой карандаш, – для секретов.
Ласкез с любопытством протянул руку. Взял тетрадь, осмотрел ее со всех сторон и сразу открыл.
«У меня нет секретов».
– Будут. У всех они появляются. Взрослых без секретов не бывает.
Мальчик чуть слышно фыркнул, обдумывая эти утверждения, и склонил голову к плечу. Длинные черные волосы упали на лоб. Ручка снова заелозила по бумаге и вывела:
«Я благодарю».
– Думаю, тебе пора. И… – поколебавшись, Миаль напомнил: – Больше тебя никто не тронет. А если будут пытаться, говори мне.
Ласкез вежливо поклонился.
– Пустяки. Не стоит.
…Управитель бесшумно следовал за ним до лестницы. На площадке, перевесившись через перила, взглянул вниз. Он примерно догадывался, что увидит.
Ласкеза ждал мальчик – полукровка лавиби, который, как и всегда, успел где-то разодрать и испачкать казенную одежду. Он наскочил, хлопнул
