задел плечом конскую грудь. Да не какого-нибудь коня, а рыжего, на котором сидел наиглавнейший.
Немецкий князь сверкнул глазами и понудил коня идти вперед – так, что Буслаева шатнуло. Тот расплылся в довольной улыбке, жалостливо загундосил, словно ему переломили руку, и одним резким движением… вытянул князя из седла!
Тот шмякнулся, как мешок с пшеном. Но тут же вскочил, сорвал перчатку, шваркнул ею Буслаева по щеке и возопил:
– Я есть Бэв д’Антон, сын графа Ги! Вы оскорбили меня, месьё!
– Это цо за набег?! – возмутился Буслаев, от души бия немца кулаком в рожу. – Ты на кого хрюкнул, кабан заграницный?! Размахался тут своей варежкой!
Немецкие витязи резко натянули поводья. Сразу четверо устремили на Буслаева копья, еще трое соскочили с седел, вытягивая из ножен мечи. Псоглавец издал сдавленный рык.
Однако их вожаку помощь и не требовалась. Мотнув головой и подвигав туда-сюда челюсть, он сам что есть сил шарахнул Буслаева. Детина подался назад, удивленно гэкнул и схватился за кистень. Немец взялся за узорчатую рукоять.
Еще секунда – и быть сече.
– Эй, эй, спокойно, спокойно!.. – встал между этими двоими Яромир. – Василий Буслаич!.. Бова Антоныч!.. Утихомирьтесь!.. Что вы на ровном-то месте вот так сцепились?
– Ты кто есть таков? – хмуро спросил немец.
– Яромиром прозываюсь, – чуть поклонился оборотень. – Ты, Бова, со мной не знаком, зато брата моего знаешь.
– Кто есть твой брат?
– Финистом его звать.
– О, вы есть брат месьё Финиста, – поджал губу Бова. – Я приехал сюда по его просьбе. Он многое рассказывал о своих братьях.
– Так цо, драться не будем? – разочарованно убрал руку с кистеня Буслаев. Из разбитого носа у него кровило. – Ты его знаешь, Яромирка?
– Это, Вася, сам Бова, – представил немца Яромир. – Королевич из франкских земель, большой человек. Много где бывал, много чего видал. В драке не хуже тебя будет. И не один здесь. Это хорошо, что ты не один, Бова.
– Я взял с собой несколько рыцарей, – холодно произнес Бова. – Ваш брат говорил, что они не будут бесполезны. Я здесь как доверенное лицо Теодориха Турайдского и представитель братства меченосцев, воинов Христа.
– И это ты что, в Тиборск теперь?! – догадался Иван. – Брату моему на помощь?!
– Ты кто есть таков? – смерил его внимательным взглядом Бова.
– Так княжич я! – оскорбился Иван. – Природный! Сын князя Берендея, Иван!
– О, вы есть брат герцога Глейфа, Жан-Идиот. Слышал о вас.
– Чего?.. – заморгал Иван. – Яромир, это каким словом он меня назвал?..
– Это по-немецки, не обращай внимания, – отмахнулся оборотень. – Так вот, Вась, тебя это тоже касается. Финист, видно, тебя не сыскал… уж не знаю, где он сам сейчас… запропал куда-то… Мы к тебе с делом. И к тебе тоже, Бова… но ты уже все знаешь. Кстати, а что это за псоглавец при тебе?
– Это есть Полкан, – представил страхолюда Бова. – Он есть совсем дик, по-нашему говорить не может, но друг мне верный.
Псоглавец вновь издал сдавленное рычание, с подозрением глядя на Ивана, Яромира и Ваську Буслаева.
На Яромира – особенно подозрительно.
– Это ты как себе такого друга-то залучил? – прищурился волколак.
– Победил на дуэль, но не убил. Полкан теперь предан мне, как le chien… пес.
– Ух какой!.. – сделал рот буквой «он» Иван. – А погладить его можно?
– Без руки останешься, – предупредил Яромир. – Псоглавцы – народ недобрый.
– Не есть согласен с вами, – возразил Бова. – Мать-церковь учит нас, что среди псоглавцев был такой предостойный месьё, как святой Христофор. До крещения он звался Репрев и был груб, свиреп и язычник. После же прославился славными деяниями, принял мученическую смерть и был причислен к лику святых.
– В семье не без урода, – пожал плечами Яромир. – Вон, нынешний вожак псоглавцев тоже Репревом зовется. У них это имя каждый пятый носит. Но сомнительно мне, что его к лику святых причислят…
Полкан что-то неразборчиво проурчал. Буслаев, с вызовом глядящий на обступивших его немецких витязей, подбоченился и спросил:
– Так цо ты там мне сказать-то хотел, Яромирка?
Яромир почесал в затылке и изложил последние вести с восхода. Про вконец потерявшего совесть Кащея, про убиенного князя Игоря и разоренный Ратич, про пожженный Горынычем Владимир…
Бова слушал молча – ему уже все рассказал Финист. Именно поэтому граф д’Антон и пустился в путь с дружиной христовых воинов – постоять за людской род, совершить подвиг.
