Добрый аббат Теодорих просил непременно прислать из Тиборска голубя с подробным письмом и обещал отправить еще рыцарей, буде окажется, что русам не выдержать натиска. Мудрый монах понимал, что если беда и в самом деле значительна, следующими после русских герцогств станет Ливония. Рижское епископство слишком мало и слабо, в одиночку оно точно не выстоит.
Значит, лучше послать помощь русам. Они, конечно, схизматики, почти что язычники – но все же христиане. Если на их стороне будет орден братьев меча – на их стороне будет Бог.
А вот Буслаев аж покрякивал, да пофыркивал. Он и впрямь не так давно вернулся из долгого путешествия в град Иерусалим, и последних вестей еще не ведал.
Уяснив весь расклад, Вася почесал лохматую головищу, шумно втянул носом кровавую юшку и протянул:
– Кащея воевать, гришь?.. Даже не знаю… Цо, королевиц, поедем?
– Я не есть королевич, я сын графа! – сердито поправил Бова.
– Нам и графья сгодятся, мы не капризные! – махнул рукой Буслаев. – Поедем или нет?
– Поедем. Но вначале выпьем.
– Вот недавно я тебя знаю, королевиц, а уже люблю, как родного! – восхитился Буслаев. – Давай, Яромирка, не беспокойся ни о чем больше. Сам Вася Буслаев на твоей стороне! Пошли с нами бухать!
– Пошли! – радостно согласился Иван.
Яромир укоризненно покачал головой. Но солнце было уже низко, брюхо старого добра не помнило, а один лишний день ничего не менял.
Зима впереди еще долгая…
Наутро княжич с оборотнем сидели помятые, помурзанные. Буслаев с Бовой едва не перевернули корчму вверх ногами. Витязи до первых петухов жрали хмельной мед и горланили немецкие песни – а еще Христовы воины. Даже угрюмый псоглавец после шестой чарки развеселился и пошел отплясывать, выкидывая залихватские коленца.
Яромир падал с ног. Он уже сутки не оборачивался волком, и человечья личина была в изнеможении. Хотелось завалиться на полати и задать храпака.
Иван выглядел пободрее, хотя и взирал на мир налитыми кровью очами. Что-что, а выпить княжич всегда был здоров.
Яромир привел его в богатые хоромы – с высоким теремом, кучей прирубов и придельцев, погребов и амбаров. Комнаты убраны сукнами, стены узорами расписаны, потолок резной.
Не иначе, какой-то боярин проживает.
Хозяин вышел к гостям не сразу. Сперва потомил их в сенях, заставил подождать под рыбьим взглядом холопа. Тот не предложил даже квасу – молча стоял у двери, словно статуя.
Но в конце концов Ивана с Яромиром позвали в терем. Разобиженный княжич вошел надутый, с оттопыренной губой. Если б Яромир не придерживал его за плечо, уж он бы все высказал этакому невеже! Не посмотрел бы, что тот боярин!
Хотя на поверку хозяин хором оказался вовсе и не боярином. То был всего лишь торговый гость – хотя и из самых богатых. Немолодой, но еще не дряхлый – убелен сединой, крепок телом, строг взглядом. При виде Яромира он чуть опустил голову, прищурился – похоже, хорошо знал сына Волха.
– Добро тебе, Яромирушка, – сочным басом произнес он. – С чем пожаловал? Чем порадуешь старика?
– Да рази ж ты старик, Садко Сытинич? – усмехнулся оборотень. – Ты ж моложе меня будешь.
– Мне, Яромирушка, летось шестьдесят пять годов стукнуло, – наставительно произнес Садко. – Тебя-то я и вправду помоложе, но ты-то… ну…
Торговый гость с сомнением покосился на Ивана, гадая, ведает ли этот парнище, с кем на одной лавке сидит. Иван, в свою очередь, таращился на хозяина хором. Вот он, значит, каков, Садко-гусляр!
Хотя гусляром-то он был давно, еще до рождения Ивана… задолго до. А теперь он не абы кто, а сам Садко Сытинич, строитель церкви Бориса и Глеба, богатейший новгородский гость, держащий в кулаке все пять концов. Вся торговля через него, сундуки от злата-серебра ломятся, с каждой крупной сделки ему толика идет за посредничество.
Вон, прямо сейчас на столе стопка берест лежит исцарапанных, рядом дощечка восковая с колонками цифири, писало и мешочек вишневых да сливовых косточек. Видно, вычислял что до их прихода, деньги поди считал.
– Я к тебе, Садко Сытинич, не просто так, а по делу важному, – понизил голос Яромир. – Про заваруху, что Кащей устроил, ты уж слышал, верно. Вот этот молодец со мной – сам Иван Берендеич, тиборский княжич…
– Погоди-ка, Яромирушка, – перебил Садко. – Негоже такие речи на сухой рот вести. Волхва, люба моя, принеси-ка нам сластей заморских, да вина розового!
Покачивая крутыми бедрами, в терем вошла супружница Садко с подносом. В Ивана и Яромира она стрельнула озорно глазами, а мужа поцеловала в щеку – да там и в уста. Иван невольно расплылся в глупой улыбке.
И то сказать – выглядела прекрасная Волхва любому на зависть. Совсем молодица, лебедушка прекрасная – а ведь у ей уж сыновья усаты! Недаром
