Хе-хе-хе!..
– Летаю, порхаю, – рассеянно кивнул Финист. – А если серьезно, Мирошка…
– А если серьезно – передай Бречиславу при встрече, что Всеволод на Глеба вашего зело сердит, – уже без шутовства произнес скоморох. – Но не настолько зело, чтобы самому себе из-за этого хату подпалить. Против Кащея он выступит, помощь всю нужную окажет. Но вот потом… когда беда отступит… берегитесь тогда Всеволода, братцы Волховичи. Он дядька злопамятный, интересы блюдет только свои и в спину ударит запросто.
– Но не пока Кащей всем грозит? – уточнил Финист.
– Говорю ж, Всеволод сам себе не враг. Пока есть угроза с восхода – можете его не бояться.
– Ясно, – задумчиво молвил Финист. – Хорошо. Спасибо, Мирошка, причитается с меня. Отплачу при случае.
– Э, боярин, да за что ж платить, это ж только слова! – снова сделал дурацкое лицо скоморох. – Слова дешевы, слова сами льются, только рот раскрой! Сколько хочешь – столько получишь! Ам-нам-нам!.. Базилика, лодка, равлик, независимость, сума!.. Вона сколько у меня разных для тебя слов – и все задарма! Греби лопатой!
– Спасибо тебе, Мирон Иваныч, – поклонился Финист.
– Лети уж, лети, – ворчливо ответил скоморох. – Да осторожней там.
Глава 21
Теряя сознание в ледяной воде, Иван был уверен, что тут ему и конец. Очнется уж в Царствии Небесном, у престола Господня. Матушку любимую там встретит, батюшку родного, Исуса всеблагого…
Ан нет. Очухавшись, Иван поначалу подумал, что и в самом деле в рай попал, но протерев зенки, приглядевшись, догадался, что это все же некое иное место.
Ибо как бы там ни выглядели райские чертоги, рыбы по божьим горницам вряд ли плавают.
А повернув голову, Иван увидал и Яромира. Значит, точно не Царствие Небесное – оборотню-язычнику уж верно туда путь заказан. Пусть даже он человек добрый и зла никому не делал.
Хотя, может, и не заказан. Надо будет у батюшки архиерея об этом поспрошать.
Так или иначе, Яромир был тут. Только еще не очнулся. Лежал раскинув руки, с котом на брюхе. Баюн тоже был без сознания – валялся, свесив лапки, чуть слышно постанывал.
– Эхма, диво-то какое!.. – присвистнул Иван, разглядывая горницу.
Сказочный терем был вокруг. Стены – из кораллов, вместо пола – золотой песок, крыша – громадная витая раковина. И рыбки, рыбки повсюду плавают – алые, лазурные, серебристые. Одиночки и стайки, вплывают в окна и двери, точно так и надо.
Иван попытался поймать какую-нибудь – шалишь, руки коротки! Рыбки ускользали от него с легкостью, с какой-то волшебной грацией. Княжич аж залюбовался, как ловко они двигались.
– Очнулся, сухоброд? – раздался чей-то голос.
Иван резко повернулся – и снова увидал рыбьи морды. Две пучеглазые хари с вывернутыми губищами и длинными усами. Одна походила на налимью, другая – на сомовью.
Только вот под этими мордами росли почти человечьи тела!
Почти. Руки-ноги есть, все как подобает. Но вместо кожи чешуя, меж длинных пальцев перепонки, из плеч плавники торчат, а бошки, как уж сказано, совсем рыбьи. Были сии страховидлы голы, но в руках держали трезубцы, а за спиной полоскались плащи из водорослей.
– Итить!.. – вскочил на ноги Иван. – С нами крестная сила!..
Он выдернул из ножен Самосек – тот висел на обычном месте у пояса – и выставил его к рыболюдам. Те отшатнулись, подались назад, тоже вскинули трезубцы.
– Э-э, парень, ты не балуй! – хрипло сказал тот, что походил на сома.
– А ну назад!.. – истошно проорал Иван. – Назад!.. Не любите железа-то, а!.. Не любите!.. Подите, подите, нечисть!.. Перебью всех!..
– Убери ковырялку, Ванька, – тихо сказал сзади Яромир. – Всех не перебьем. А коли даже перебьем – живыми все одно не выберемся. Ты хоть понимаешь, куда мы попали?
Иван в отчаянии обернулся к очнувшемуся соратнику. Рыболюды слегка успокоились, поопустили трезубцы. Их выпуклые блеклые глазищи по-прежнему ничего не выражали.
– Куда мы попали-то, Яромир?! – взвыл Иван.
– То ли сам не чуешь? Во дворец Морского Царя. Слышал о таком?
Иван закивал с глупым видом. Слышал ли? Конечно, слышал! Да думать не гадал, что однажды и увидит!
Только теперь до Ивана стало доходить, насколько вообще странно вокруг. Дворец-то вроде как подводный, и кругом не воздух – вода. Но дышится при этом свободно. И говорится свободно. И двигается свободно. И одежа сухая. Как будто для тех же рыбок тут вода, а для Ивана – воздух.
