телепатов стал самый продвинутый пучеглаз. Он срезал кожу с лица профессора, напялил ее на свою рожу и скопировал повадки патрона-людоеда. Раньше гипносы были травоядными. Теперь часть из них стала питаться мясом. Они разделились на два клана. Что будет дальше – не знаю. Я прикончил главаря плотоядных – отпилил ему башку…
– Садюга ты, Толян, ох садюга! – рассмеялся Корнилов. – Сам едва живой, а головы направо и налево рубишь! Идти сможешь?
– Попробую. – Анатолий встал, сморщился от боли, сделал шаг и покачнулся. – М-да, Юра. Намучаетесь вы со мной.
– Ерунда, прорвемся. Эй, Кальман! Поможешь Томскому. Ты все равно без очков.
– От него и в очках немного толку, – не преминул уколоть Телещагина Бронкс. – Только и думает о том, как зенки залить…
– Молчал бы, пузатый!
– А ну, прекратить склоки! – рявкнул Юрий. – Еще только не хватало, чтобы вы здесь передрались!
Спорщики затихли. И вовремя. В одном из боковых коридоров послышались звуки медленных, осторожных шагов. Корнилов приложил палец к губам, взял автомат на изготовку и жестом приказал всем оставаться на местах. Сам нырнул в коридор.
– Стоять! Стоять, сука!
Послышалась возня. Два глухих удара. Корнилов вышел из коридора, подталкивая стволом автомата пожилого, худого, как щепка, гипноса.
– Глаза не поднимать, урод!
Юрий заставил мутанта сесть и опустить голову.
– Так-так. – Томский приблизился к пленному. – А ну, Бронкс, одолжи мне свои очки… Эй, ты слышишь меня?
– Мр-р-р…
– Слышишь. А теперь постарайся понять. Нам нужно выйти отсюда. Если выведешь – отпустим на все четыре стороны. Нет – прибьем. Понимаешь меня?
Гипнос поднял голову и посмотрел на Томского сквозь спутанные, закрывающие половину лица, седые волосы.
– У-у-у…
– «У» понимаешь или «у» нет?
Мутант вытянул руку, указывая на коридор, из которого его привели.
– М-м-р-р…
– Все ясно! – Корнилов перехватил инициативу, легонько ткнул старика стволом автомата в плечо. – Вставай, дружок. Веди нас к выходу. Мне плевать – понимаешь ты меня или нет. Если выкинешь какую-нибудь штуку – пуля в затылок. Без разговоров и предупреждений.
– М-м-м…
Пленный пошел первым. Корнилов и Бронкс – за ним. Борис и Кальман помогали идти Томскому, который, несмотря на все старания не быть обузой, едва шевелил ногами.
Юрий внимательно следил за проводником, иногда напоминая ему о пуле в затылок за плохое поведение. Однако проверить истинные намерения гипноса и чистоту его помыслов было невозможно. Приходилось верить и надеяться, что старик не собирается примерять мученический венец Ивана Сусанина.
Когда группа свернула в очередной коридор, гипнос заметно ускорил шаг. Заурчал. Возможно, пытался объяснить, что выход близко. Или… Когда в темноте нового грота Юрий различил бледные лица, он на мгновение упустил из вида старика. И тот моментально этим воспользовался. Пленный оттолкнул Корнилова и нырнул в пещеру, к соплеменникам. Точнее, к соплеменницам. Кто-то включил фонарик и направил луч света на вход в пещеру. Там были самки и дети гипносов, которые по каким-то своим, племенным-родовым законам, держались отдельно от гипносов-самцов.
Вперед выступила одна самка. Она была очень похожа на обыкновенную нагую женщину. Но нагота эта не вызывала никаких ассоциаций с сексуальностью. Крупная, почти с мужскими формами тела и грязная, как триста кочегаров, она попыталась гипнотизировать Юрия, а когда поняла, что не может пробиться в его мозг, с воем бросилась в рукопашную атаку.
Юрий отреагировал молниеносно – сработала интуиция дзюдоиста: захват, подножка, бросок. Женщина врезалась в стену, но тут же развернулась. На этот раз Корнилов не мог пустить в ход борцовские навыки – из пещеры на четвереньках выскочил юный гипнос и обеими руками вцепился Юрию в ногу. Зубы малыша, выглядевшего ребенком лет четырех, впились в ткань защитного комбинезона. Самка была уже в двух шагах от Корнилова, пытавшегося стряхнуть детеныша с ноги, когда грохнул выстрел. Стрелял Борис. Женщина-гипнос упала на Юрия, придавив его весом своего тела, а из пещеры выбежали еще три самки.
Детеныш между тем, став свидетелем смерти матери, зарычал и перебрался от ног Юрия к его шее. Раздались новые выстрелы. Опять стрелял Борис. Он ранил одну самку, и та, одним взмахом руки, выбила у него пистолет.
Ситуация окончательно вышла из-под контроля людей, и всем бы пришлось плохо, если бы не Бронкс. Толстяк начал палить в женщин, причем делал это с закрытыми глазами. Пули летели мимо, пока одна из них не нашла себе цель: вдребезги разлетелся череп малыша. Кровь его смешалась с кровью матери, а Корнилов наконец выбрался из-под ее тяжелого тела, поднял автомат и выпустил очередь в верхний край входа в пещеру. На пол посыпались
