Друзья уставились на него.
– Я думаю, если мы возьмем с собой бутылки, – сказал он, – Костоправ не сможет больше использовать их силу. По крайней мере, если мы успеем уйти от него достаточно далеко.
– Это хорошо. Тогда он и новую бурю на нас не нашлет, – обрадовался Ривен.
– По-моему, бури он насылать не способен, – сказал Джинкс. – Но по крайней мере какой-то части силы мы его лишим.
– А кроме того, там же
– Да, – согласился Джинкс. Он вспомнил ощущение силы, которой повеяло из открытого в первый раз лаза. В ней было нечто… нельзя сказать, что живое, но настоящее, и оно не заслуживало того, чтобы сидеть в темноте под запором и служить Костоправу.
– Хорошо, – сказал Ривен. – Когда Костоправ приляжет вздремнуть, я привяжу мост наверху обрыва, спущусь и закреплю его внизу, а вы тем временем соберете бутылки.
– Тридцати минут на это не хватит, – возразил Джинкс.
Все трое задумались.
– Ты можешь спуститься до того, как он ляжет спать, – сказал, наконец, Джинкс. – Внимания он на твое отсутствие не обратит, ты же все время остров обшариваешь. А когда ляжет, я возьму шкатулку с мостом, привяжу его к двум верхним столбикам и сброшу с края обрыва вниз…
Тут ему пришлось замолчать – тошнота подступила к горлу.
– Возможно, будет лучше, если мост закрепит наверху госпожа.
– А ты в это время соберешь бутылки, Джинкс, – подхватила Эльфвина.
– И все равно нам потребуется больше, чем полчаса, – посетовал Джинкс.
– Это ничего, – сказала Эльфвина. – Я же напою его перед сном поссетом.
– Ты что, отравить его собираешься? – несмотря на все черепа и на оплеухи, которыми награждал его Костоправ, от этой мысли Джинксу стало не по себе.
– Нет, я собираюсь сварить сонное зелье.
– А ты знаешь, как его варить?
– Точно не знаю. Но я нашла в одной из книг Костоправа рецепт. И уверена, ты поможешь мне в нем разобраться.
– Только сделать это придется ночью, – сказал Джинкс.
Времени у них оставалось в обрез.
Ночью занялись зельем. Когда они прокрались вниз, в замке царило безмолвие.
Ривен остался стоять на страже, укрывшись в тенях огромной залы. При первых признаках появления Костоправа он должен был кашлянуть, предупредить Эльфвину и Джинкса, и тогда они… Что сделают? Этого они и сами толком не знали. Покинуть лабораторию Костоправа можно было лишь через дверь.
– Мы могли бы спрятаться в подземелье – где бутылки, – предложила Эльфвина.
Однако ей и самой эта мысль не нравилась. Джинксу тоже.
Эльфвина, заглянув в книгу, сказала:
– Начнем с крови дракона – объемом с куриное яйцо. Ее надо смешать с глазами русалок – ой, мне это совсем не нравится!
– Глаза русалки поступают в продажу после ее смерти от естественных причин, – сказал Джинкс, поднимаясь по стремянке, чтобы снять с полки сосуд. – Или… ну, в общем, после смерти.
Умирать от естественных причин в Урвальде было как-то не принято.
– И кровь дракона тоже? – спросила Эльфвина.
– Они не умирают. Просто на брюхе дракона делают маленький надрез и…
– Кто делает?
– Не знаю. Думаю, сами драконы.
– Они что же, собственной кровью торгуют?
– А почему бы и нет? Это же их кровь.
Джинкс снимал с полки сосуды, один за другим: тертый коготь грифона, крылья нетопырей, шерсть медвелака, сушеные листья ночецветного вьюнка.
Эльфвина уже начала согревать кровь дракона в реторте[24], держа ее над горящей свечой. Свободной рукой она растирала в ступке глаза русалок вместе с листьями вьюнка. Джинкс наблюдал за ней, прислонившись к рабочему столу. Ему казалось неправильным, что она справляется с такими делами гораздо лучше, чем он, проведший половину своей жизни в доме чародея. Впрочем, наблюдать за ее аккуратной, искусной работой было одно удовольствие.
