у него есть, но заставить себя поверить в это не мог.
Наконец была уложена последняя бутылка. Джинкс поднял свой мешок, повесил его на спину. Продел руки в лямки мешка Ривена и пристроил себе на грудь. Потом взял в левую руку мешок Эльфвины, а в правую дерюжный –
Он взглянул на бивший из лаза луч света. Дело было не только в шуме – как он полезет по лестнице с таким грузом?
И тут из лаборатории донеслись чьи-то шаги.
Джинкс замер. Лаз открыт, не заметить его невозможно. А рядом с ним стоит бутылка, в которой Симон.
Шаги приблизились к лазу, чья-то тень заслонила свет. И этот кто-то начал спускаться по лестнице.
– Ты чего так долго? – спросила Эльфвина.
– От мешков слишком много шума, – ответил Джинкс.
– Так подними их наверх.
– Как? Я не могу использовать силу, она меня злом наполняет. Кончится тем, что я стану таким же, как он.
– Ты таким не станешь. Тем более от простого подъемного заклинания. Да и оно понадобится лишь до тех пор, пока мы не спустимся с острова.
Джинксу эта мысль не нравилась, но, судя по всему, обойтись без заклинания было нельзя. Он впитал в себя силу бутылок – и кости его наполнил холод. Нет, понял он, «зло» – неверное слово для описания этой силы. Походило больше на то, что она была… повреждена. Искорежена. Он поднял мешки над полом.
– А теперь заставь их проплыть сквозь лаз, – сказала Эльфвина.
– Я знаю, что делать, – огрызнулся Джинкс. – Можешь мне не указывать.
Теперь мешки ничего не весили и, плывя над полом прохода, шума почти не создавали. Дойдя до луча света, Джинкс послал их наверх, и они скрылись из глаз, – до сих пор он никогда не творил волшебство, не глядя. Для этого ему потребовалось набрать еще больше холодной мертвенно-живой силы.
Эльфвина шла за ним со свечой. Они поднялись по лестнице. Наверху их ожидали, вися в трех футах[25] над полом, четыре мешка. Джинкс подобрал оставленную у лаза бутылку с Симоном и шепотом сказал:
– Костоправа пока не видно.
– Конечно. Зелье свалило его с ног на несколько часов.
Джинкс подтолкнул мешки по воздуху. Время от времени одна из бутылок звякала, ударяясь о другую, и каждый раз Джинкс замирал, прислушиваясь. Эльфвина верила в сонное зелье куда больше, чем он.
Дверь замка заскрипела – слишком громко. Пройдя в нее, Джинкс увидел аккуратно привязанный к каменным столбикам Костяной Мост. Привязанный Эльфвиной, никогда прежде этого не делавшей. До сих пор его закреплял Костоправ, знавший, надо полагать, правильные узлы.
– Все будет хорошо, Джинкс. Не бойся.
– Я не боюсь.
– Ты дрожишь.
– Ничего я не дрожу!
Они стояли у верхней точки моста, за спинами их висели в воздухе четыре мешка. Бутылка Симона была крепко зажата в кулаке Джинкса.
– Я не высоты боюсь, – объяснил Джинкс. – Это мне обрыв на нервы действует.
– Я пойду первой, – сказала Эльфвина. И протянула руки к двум мешкам.
– Нет, мешки возьму я, – сказал Джинкс.
– Ты с четырьмя не справишься.
– Еще как справлюсь. Они же ничего не весят.
– Ну, по крайней мере, Симона мне отдай.
Она взяла из руки Джинкса зеленую бутылку, повернулась спиной к реке, ухватилась за веревки и начала спускаться по Костяному Мосту. Тот закачался, отчего Джинкса сразу же стало подташнивать.
Пора было последовать за ней. Джинкс снова повесил один мешок на спину, а другой на грудь. Те, что остались в воздухе, тихо подплыли к нему. Лямку заплечного он пристроил на плечо, дерюжный забросил за спину.
Эльфвина уже проделала четверть пути, упираясь ступнями в кости, висевшие в пустоте. Джинкса совсем замутило, и он отвел от нее взгляд.
Дверь за`мка заскрипела, отворяясь.
И в тот же миг Джинкс ощутил тяжесть мешков – они больше не плавали в воздухе. Джинкс обернулся. По ступеням замка спускался Костоправ.
– Так-так, – сказал он, приближаясь к Джинксу. – Уходите, не попрощавшись?
Джинкс раскинул руки, чтобы не подпустить Костоправа к мосту. Сам он стоял слишком близко к краю, да еще и спиной к нему. Он слышал, как
