Когда ван Хоорн покинул селение Хайовентхи, он не сразу двинулся на запад.
Сутки Альберт провёл в горах, отдыхая и охотясь, и этого времени хватило, чтобы Капитан Эш истребил отряд Аххисенейдея и забрал Гли-Гли. Об этом поведал запыхавшийся индейский мальчишка, которого и поджидал Бледный Бендиго всю ночь и целый день.
Известия не слишком впечатлили ван Хоорна и не принесли огорчения.
Напротив, он был доволен, что его размышления позволили сделать верный вывод: Олегар очень не прост и очень опасен. Наскоком его не извести, даже если за «мокрое дело» возьмутся ирокезы.
Что ж, давненько у него не было достойного противника… А победа в этой необъявленной войне не только спасёт его подмоченную репутацию, но вознесёт на пик известности.
Все колонисты, испанцы, индейцы, пираты и даже чернокожие невольники будут передавать из уст в уста ошеломительную весть о победе над грозным корсаром, благоговея перед тем, кто её одержал. Перед ним, Альбертом фон Горном.
Да о такой славе можно только мечтать!
А слава для успеха его великого дела — главное слагаемое.
Какой индеец не склонится перед Бледным Вендиго, одолевшим самого Длинного Ножа?
Кто из белых воспротивится повелителю, потопившему «Феникса» с «Симургом», повесившему Капитана Эша и оприходовавшему пиратские сокровища?
Да никто! И путь к трону будет расчищен…
Фон Горн вздохнул.
Когда он был ребёнком и одолевал школьные премудрости, то учитель, старый священник Йорген Кранц, сказал его матери: «Альбертик вырастет или великим негодяем, или великим человеком!»
Ну негодяя из него не вышло, остаётся заделаться великим человеком…
А^иси-зииби поражала ширью — могучий поток плавно катил мутные воды, разделяя далёкие берега.
Порою река обнажала отмели. Некоторые из них держались годами, успевая зарасти травой и даже деревьями.
Эти зыбкие островки каждую весну меняли очертания, бывало, что и вовсе пропадали из глаз или делились надвое.
Иногда мимо каноэ проплывали обкорнанные стволы, лишённые сучьев и ветвей, подмытые где-то в верховьях.
А вот по правую руку леса редели, редели, да и вовсе отошли к северу.
С этого берега стелилась плоская, бесконечная равнина, заросшая высокой травой.
Ветер клонил злаки, словно волны подгонял, — широкими разливами колыхались травы, и по этому зелёному морю брели бизоны.
Неисчислимое количество буйволов, горбатых и косматых, мотая лобастыми головами, шло трусцой, и их стадо было необозримо. Миллионы смрадных туш толклись от горизонта до горизонта, над ними стелилась туча пыли, и воздух дрожал от жара могучих тел.
Это буйство жизни поневоле подавляло, внушая великое почтение.
Неделю за неделей сплавлялся Альберт фон Горн, и на всём его пути простирались пустынные земли, непаханые и нехоженые.
В низовьях Миси-зииби разливались и кисли обширные болота, кишащие аллигаторами.
Испанцы называли Великую реку по-своему — Рио-дель-Эспириту-Санто, «Река Святого Духа».
Но это больно уж отдавало фарисейством. Нельзя же весь божий мир уместить меж страниц Священного Писания!
На правом берегу Рио-дель-Эспириту-Санто имелось крошечное селение, основанное ещё де Сото.
Сложно сказать, везением ли объясняется то, что на всём пути следования фон Горна и его «чернецов» никто не потревожил. Возможно, причина крылась в их знаниях и умениях, в опыте и навыках.
Однако застать испанский галеон в занюханной, богом забытой деревушке было истинной поблажкой Фортуны.
Старый галеон «Пуэрто Кристиано», заглянувший в здешние нездоровые места за грузом крокодильих шкур, уже поднимал выгоревшие паруса, когда к его выпуклому борту приблизились четыре индейские пироги.
Бледный Вендиго не спеша поднялся на борт, властно отстраняя солдата с ржавой алебардой, и громко спросил на прекрасном испанском:
— Кто капитан этого корабля?
Из дверей кормовой надстройки показался загорелый идальго в костюме из потёртого бархата, не ведавшем стирки, и оглядел незваного гостя.
— Меня зовут Антонио де Окендо, — сказал он с лёгкой надменностью. — Я здесь капитан. С кем имею честь?
Фон Горн с достоинством поклонился.
— Дон Альберто де Корон, — представился он. — Могу я узнать, куда следует ваш галеон, сеньор?
— В Гавану, сеньор. Генерал-капитан дон Хуан Фад-рике де Толедо-и-Оссорио отдал мне приказ следовать сюда за грузом…
— Вас послал сам Господь! — обрадовался фон Горн. — Дон Хуан в Гаване! Надеюсь, и вся Армада Эспанья с ним?
— Тридцать пять больших галеонов и четырнадцать навио!
