— Нет, все отлично. Бизнес есть бизнес, разве не так?
Я смотрю на Талларико — на его самодовольную усмешку, расползающуюся по широченной ряхе. К такой усмешке обычно от души хочется хорошую лопату приложить.
— Я поеду с тобой, — говорю я, протягивая руку за своими ремешками и застежками. — Мы найдем чудесное местечко в Саут-Бич и там обоснуемся.
— Хрена собачьего, — сипит Эдди, выхватывая у меня из рук П-зажим и швыряя его себе за плечо. Зажим с лязгом приземляется на пол и исчезает в кипе бумаг.
— Что за… он у меня один…
— Мой брат сказал мне за тобой присматривать.
— Ну да, и еще он сказал вам мою подругу выставить.
Эдди пожимает плечами:
— А Фрэнк знает, что она гадрозавриха?
— Он не спрашивал.
— Тогда неважно, что он там сказал. Ты здесь, чтобы работать на семью, и ты останешься там, где я смогу тебя видеть.
Деньги. Двадцать тысяч. Конечно, он про них знает. Фрэнк не слишком щепетилен насчет подобных материй.
— Да-да, именно, — продолжает Эдди, подбирая нить там, где ее оставили мои мысли. — Я знаю, за что ты здесь пашешь, приятель. За двадцать кусков. И в ближайшее время тебе их точно на вилах не принести. Так что пока две недели не истекут, я тебя вот здесь, в своем кулаке буду держать. А что до нее… — Талларико тянется к себе в карман и достает оттуда толстый бумажник, кожа которого буквально трещит от старых квитанций и бесполезных бизнес-карт. Извлекая оттуда несколько двадцатидолларовых купюр, он мнет их в комок и швыряет к ногам Гленды. — Это за стриптиз. А теперь — вон отсюда. — Хихикая, он снова поворачивается к столу.
На сей раз уже Гленда удерживает меня от атаки на жирного сукина сына, крепко ухватывая за руку и медленно, со значением покачивая головой.
— Он этого не стоит, — тихо говорит она. — Не сейчас.
У Гленды уходит всего несколько мгновений на то, чтобы полностью одеться и собраться с мыслями. Талларико уже не уделяет нам никакого внимания, склоняясь над столом и перекладывая туда-сюда какие-то бумажки.
— Спасибо вам за гостеприимство, — не без сарказма говорит Гленда. — У вас просто прелестный дом.
— Такси тебе внизу вызовут, — бормочет Эдди и пренебрежительно машет рукой. Похоже, этот жест является фирменным знаком семьи Талларико. Гленда быстро меня обнимает и чмокает в щеку.
— Я позвоню тебе, как только найду место, — говорит она. — Не выключай мобильник.
Я по-прежнему хочу все исправить, хочу сказать Гленде, чтобы она осталась, чтобы она подождала меня на дамбе, но я крепко прикован к Талларико. Те же самые силы, что отправили меня в Майами, держат меня внутри этого дома, и я ничего не могу с этим поделать. Гленда уже за дверью и спускается по лестнице, и я остаюсь в кабинете наедине с Эдди Талларико.
— Ну что… — говорю я, не слишком уверенный, с чего мне начать или чем кончить. — Это все? Мы с этим разделались?
Он вдруг перестает возиться с бумагами на столе и поднимает на меня мохнатые брови.
— Думаешь, я неправильно поступил?
— Думаю, это была подлая трусость, — говорю я ему. Над моим языком семья Талларико все же не властна.
Я ожидал всплеска ярости, но Эдди лишь пожимает плечами.
— Ты не отсюда, ты просто не врубаешься. Нельзя доверять никому, кроме чуваков из своего вида. Особенно гадрам.
— По-моему, это просто паранойя. Талларико опять пожимает плечами:
— Я жив. И я чертовски устал. Ты собираешься торчать здесь и всю ночь меня доставать — или ты намерен делать свою работу?
Вообще-то прямо сейчас я не то чтобы в настроении делать мою так называемую работу — о том, является ли исполнение роли стриптизера моей настоящей работой, я тоже прямо сейчас спорить не собираюсь, — зато я определенно испытываю побуждение проводить с Талларико ровно столько времени, сколько необходимо. И ни секундой больше.
— Вы хотите, чтобы я нашел Хагстрема? — спрашиваю я.
— Мы платим тебе за то, чтобы твои глаза и уши постоянно были открыты.
— Они открыты.
— Да не здесь, — вздыхает Эдди. — В общем, вали отсюда. Вон. Поговори с парнями внизу, они скажут тебе, с чего начать.
И с этими словами он снова принимается за свое. В глазах у гангстера лихорадочный блеск, руки в темпе перекладывают бумажки с места на место. Не очень похоже, что Эдди уделяет документам хоть мало-мальское внимание. Мне становится интересно, написано ли там что-нибудь вообще. И даже если
