Виктория, кстати, прочла письмо, которое ее мать получила от своей сестры, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери покойного Ники и ныне здравствующего Майкла, а также присутствующей здесь Ольги. В этом письме было столько яда, что его хватило бы, наверное, для того, чтобы перетравить всех крыс в Букингемском дворце, и еще бы осталось на Парламент и Палату лордов. И вот теперь, здесь и сейчас, должно было решиться всё. Они с отцом и матерью ждут решения кузена Майкла.
В слова о том, что русский император должен вскоре появиться за этим столом, Виктория поначалу не поверила. А зря. Именно в этот момент, когда на стол в адмиральском салоне подали десерт, от взлетно-посадочной полосы на Комендантском ипподроме оторвался МиГ-29 КУБ с императором Михаилом на борту, взявший курс на стоящую на якоре в районе Па-де-Кале эскадру адмирала Ларионова. До встречи двух монархов, дяди и племянника, оставалось чуть меньше трех часов. Там, где бессильны дипломаты, монархи могут попытаться решить вопрос в тесном семейном кругу.
Ну и, конечно, можно заранее догадаться о том, кто в случае успеха их переговоров будет назначен мальчиком для битья. Конечно же, это будет Франция – рассадник якобинства, вольтерьянства и прочей заразы. А почему бы и нет? Только вот для этого королю Эдуарду придется почистить свои авгиевы конюшни. Иначе – бить будут и Британию тоже.
После десерта мужчины, согласно старой традиции, отправились подышать свежим никотином, а женщины, в числе которых были королева Александра, принцесса Виктория и великая княгиня Ольга Александровна, отправились поговорить о своем, о девичьем.
Но разговор поначалу не пошел, и виной тому была королева Александра, у которой вдруг неожиданно начался очередной приступ депрессии, осложненный внезапно разболевшейся головой. Дали знать расшатанные нервы, подорванные несчастьями, обрушившимися на Британию в последние полгода. Да и предыдущие тридцать восемь лет совместной жизни, когда их семейная пара была единственной реальной оппозицией властолюбивой королеве Виктории. В любой момент их семье угрожала опала и даже смерть. Виктория обожала подписывать женщинам смертные приговоры, и нелюбимая невестка могла стать очередной ее жертвой. Потом эта угроза миновала, но нервы у королевы Александры были основательно потрепаны. К тому же с возрастом Александру все сильнее мучил наследственный отосклероз, из-за которого в свои шестьдесят королева почти оглохла. Ведь это так неприятно, когда дочь и племянница перебрасываются какими-то фразами, а она не может уловить и половины сказанного.
Положение спасла великая княгиня Ольга Александровна, заявившая тетушке, что головную боль терпеть не нужно, и что они прямо сейчас пойдут к судовому врачу, ибо смотреть, как мучается тетя, у нее нет больше сил. Потом Ольга взяла ее за руку и отвела ее королевское величество в остро пахнущую лекарствами корабельную санчасть, где сдала с рук на руки майору медицинской службы Тимофееву. В результате королева была наскоро осмотрена, получила первую помощь в виде пары уколов и пузырька с таблетками, после чего ей было рекомендовано на некоторое время прилечь, а для серьезного обследования обратиться на плавгоспиталь «Енисей». Там работают настоящие специалисты мирового уровня, а не корабельные костоправы, как он.
Когда королеву Александру уложили на койку в каюте великой княгини Ольги, принцесса Виктория испытала очередной шок. Стены каюты были увешаны неплохими карандашными эскизами, явно сделанными руками хозяйки, и великолепными цветными фотографиями. И эскизы, и фотографии по большей части изображали море во всех его видах и вариациях. Но присутствовали там и портретные изображения. Чаще всего на портретах был изображен полковник Бережной. Принцесса отметила, что и на рисунках, и на фотографиях у него нигде не было того сурового выражения лица, подобного тому, какое у него было сегодня во время обеда. На рисунках и фотографиях Ольги он выглядел нормальным мужчиной, иногда веселым и улыбающимся, иногда грустным и задумчивым. Но всегда живым человеком, а не человекоподобным автоматом.
Были здесь и изображения адмирала Ларионова, сделанные, в отличие от портретов полковника Бережного, не с чувством влюбленной в мужчину женщины, а с симпатией и выражением некоторой добродушной иронии, как к хорошему, сильному, умному, но немного неуклюжему человеку. Как ни странно, эта неуклюжесть вызывала у Виктории ощущение чего-то близкого и родного, теплого и надежного. На этих рисунках он был чем-то похож на ее любимого папа?, только гладко выбритого.
Когда королева Александра забылась блаженным сном, девушки понимающе переглянулись и, прикрыв за собой дверь каюты, выскользнули на палубу. Через пару минут они были уже на баке у самого форштевня, под флагштоком с Андреевским флагом. Посторонних ушей поблизости не наблюдалось.
– Милая кузина, подумать только – что тебе довелось пережить за последнее время… Столько чудес и невероятных происшествий… – задумчиво произнесла Виктория, поправляя непослушную прядь волос, из-за сильного ветра то и дело выбивающуюся из ее прически.
– Невероятным они кажутся только с первого взгляда, – пожала плечами Ольга, – а потом ты привыкаешь ко всем этим чудесам, и они делаются для тебя самым обычным делом. Ты знаешь, Тори, я уже стала привыкать к тому, что все мужчины вокруг видят во мне не принцессу, сестру царствующего императора, а красивую, умную и привлекательную женщину. То есть видят саму меня, какая я есть, а не мою внешнюю упаковку.
– Понимаю тебя, дорогая кузина, – кивнула Виктория, достаточно хорошо осведомленная о не сложившейся супружеской жизни Ольги, – но не кажется ли тебе, что ты ведешь себя несколько легкомысленно, столь демонстративно флиртуя с этим colonel Berezhnoy? Все-таки ты замужняя леди…
