Дать в руки озлобленной марионетки ключ к собственной слабости? К силам, которые сделают марионетку могущественной и опасной?
Наивная уверенность в собственной мощи? Вряд ли только она.
Скорее уж это напоминает историю о трех волшебниках, которые получили большие возможности. Вместе с неповторимой возможностью быть порабощенными.
Ничто не дается даром, особенно чужая мощь. За все приходится платить.
Например, отказом в свободе собственной воли. Подчинением хозяину, которому, видимо, нравится убивать соратников Джошуа его же руками.
Он отшвырнул книжку, в миг потерявшую все прежнее очарование. Ставшую наощупь подобной мерзкому насекомому. Машинально стал вытирать руки о полы хламиды.
Таинственный свет начал понемногу гаснуть.
Книжка в углу обратилась в кучу неприятных отбросов, а вскоре и вовсе пропала.
Когда вокруг стало совсем темно, он услышал знакомый голос:
– Я видеть, ты справиться.
– Что это было?! Говори! – Джошуа почти кричал.
Схваченный за грудки шаман болтался в руках, как мешок с мусором. Зажатый в его лапке факел метался вверх-вниз, разбрасывая вокруг тени.
– Это быть испытания Лживого Рода, – пояснил гоблин. – Три шага надо сделать выродкам первого обманщика. Не испугаться тьмы, что таить опасность. Отказаться от дареной силы Дурного Духа. Эта сила быть нехорошая. От нее гнить зубы и портиться нрав. Рах-кар не взять тростник из булата, когда проходить свой испытаний.
– Ты видел булатный тростник, а я старую книгу. – Джошуа выпустил шамана, и тот начал деловито поправлять свое одеяние. Хотя, признаться, эти куски не стиранного годами материала вряд ли что-то могло испортить. – А что же с третьим шагом?
– Его Рах-кар не знать, – пожал плечами шаман. – Дурной Дух вырвать алтарь и украсить им свою дурацкую длинную пещеру.
– Значит, третьего шага нам не сделать. А ты уверен, что двух хватит?
– Зачем ты спрашивать? Послушать свой башка, и сказать мне сам.
– И что же я, по-твоему, должен услышать?
– Сетка ослабеть.
Шаман выжидающе уставился на младшего мэтра.
Джошуа прислушался к себе. Он не знал, что искать и как искать, и потому нашел ответ не сразу.
Странное дело – в лабиринте, служащем планам Призрака, его хватка чувствовалась очень слабо. Временами казалось, что ее вообще нет. Но это был самообман – она притаилась в глубине, дав на откуп телу все решения. Создала видимость свободы. Нежно оплела все, что было внутри, чтобы в нужный хозяину момент натянуться, сжать и выдернуть в бездну служения.
Она тут и никуда не делась.
Вот только стала настолько слабей, что нужное усилие смогло бы ненадолго разорвать пару звеньев и дать возможность нанести удар по Призраку, который этого не ждет.
Забавно, как переплелись между собой заклятие подчинения и ритуал дома Накрамис. Как успех в одном ослабил действие другого. Впору задуматься, насколько близки по своей природе столь хорошо кооперирующиеся структуры.
Хотя сейчас важно несколько другое.
– А ты был на месте алтаря? Может, там осталось что-то, что может нам помочь сделать третий шаг?
– Там ничего не быть, а теперь там много мертвых железяк-гладкомордых.
– И все же мне нужно туда дойти. Я чувствую, что это близко.
– Лабиринт делить с тобой свои тайны, – уважительно буркнул шаман. – Пошли смотреть на неживых. Только быстро. Ты еще убивать Дурного Духа сегодня, а для это нужен силы.
Гоблин семенил впереди, а Джошуа снова терзали сомнения.
Голова шла кругом от непонятных событий, происходящих одно за другим без каких-либо объяснений.
Он совсем не привык к такому. В Цитадели и после он подходил к магии как к науке. В основном потому, что наукой она и являлась. В ней были формулы, законы и принципы. Были допущения и эксперименты. Они никогда не выходили за пределы известных законов и формул, лишь иногда играли с особенностями принципов.
В первую очередь это было связано с тем, что в отрыве от законов и формул принципы попросту не работали. Рассыпались в прах.
Этим объяснялось и то презрение, которым чародеи одаривали знахарей и шаманов. Те ориентировались на интуицию, шли по темному лесу, боялись его до одури и в основном топтались на опушке. Ведь заходить в этот лес, пользуясь их подходом, означало сгинуть там навсегда.
Чародеи же Цитадели не только шли по тому же лесу с сотней ярких факелов, они рубили его деревья и превращали в стройные стены знаний.
