— Ну, и как долго мы продержимся? — негромко спросил учёный, когда Тихон принял у него чашку настоящего чёрного чаю — подарок Хардова Еве.
— Боюсь, что не очень долго, — отозвался гид. — Их нажим становится всё сильнее. Новиков — глава полиции, и вы, возможно, будущий глава учёных. Положение обязывает.
Но Тихон по-прежнему говорил весёлым ровным голосом; казалось, ничто на свете не в силах его смутить.
— Понимаете, Тихон, подковёрная игра в противовесы, политика — это всё не для меня. Я учёный и могу делать только то, что умею.
«Даже на войне?» — не меняясь в лице, подумал Тихон.
— Конечно, — кивнул гид, мешая ложечкой в чашке и словно продолжая свою мысль. — Разумеется, Юрий исполняет волю отца. Великовозрастный бугай, шалопай и повеса не нагулялся ещё, куда ему жениться? — Потом он посмотрел прямо на Щедрина. — Но породниться с учёными — давняя их мечта. И они сумели убедить в этом весь канал. За вами уважение. За ними деньги и власть.
— И ещё страх, — вдруг сказал Щедрин.
Тихон усмехнулся, но вполне добродушно:
— Пустое…
— Но ведь… Тихон, скажите, ведь совместное решение гильдии учёных и гидов в состоянии сместить человека с любой должности и в любом департаменте. В том числе и главу полиции… Чего улыбаетесь, разве я не прав?
— А говорите, политика не для вас, — мягко произнёс Тихон. — Только это была бы крайняя мера. А нам всё же следует избегать открытого конфликта.
— Вы верите в равновесие, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Щедрин.
— Верю, что ж скрывать. По-моему, в этом главный смысл моей работы. — Тихон скромно пожал плечами, но взгляд его оставался весёлым. — Мы ещё очень многого не знаем. И как бы действуем по умолчанию, — пояснил он, — по обоюдному согласию, хотя стоит признать, что они становятся всё наглей. Давайте лучше пить чай, мой дорогой, бог с ними со всеми.
— Но даже этот брак, даже если бы речь не шла о моей дочери, — горячо возразил Щедрин, — неужели вы не понимаете, Тихон, что это в противовес вам? Вам, гидам, и всему, что вы пытаетесь сберечь.
— Да, — спокойно согласился гид. — Но вы сами вспомнили о страхе. Это так, люди живут в постоянном стрессе, к которому привыкли. Боюсь, что слишком много всего придётся предъявить, и боюсь, что очень немногие к этому готовы.
— Что вы имеете в виду?
— Многое, Павел Прокофьевич. — Впервые за весь разговор гид вздохнул. — Очень многое. Прессинг полиции понятней и привычней, например, того, что находится в тумане. Многое…
Щедрин помолчал, затем горькая складка скривила уголки его губ.
— Только речь всё же о моей дочери, — сдавленно произнёс учёный. — А если они перекроют весь канал?
— Это их право, — отмахнулся Тихон. — Но на открытый конфликт они тоже не решатся — всё же Ева не беглый преступник. Будут действовать исподтишка. Никто не хочет расставлять все точки над «i». Возможно, самих точек-то и не осталось.
— Речь ведь о моём ребёнке! — горько воскликнул Щедрин. — А не о шахматной партии.
— Да. Но у нас не было выбора. И потом, — гид подбадривающе кивнул, и прежняя улыбка расцвела на его лице, и морщины тяжких странствий и раздумий стали весёлыми морщинками, — вы плохо знаете Хардова. Большей безопасности даже я бы не смог предложить Еве.
— Вы мне говорили. Вы… в общем-то, простите старика, просто беспокойство… Мы ведь ещё ни разу не разлучались с ней.
Тихон посмотрел на учёного и подумал: «Интересно, как он считает, сколько мне лет?» Вслух же он сказал совсем другое:
— Понимаю. Понимаю ваши чувства. Мы делаем единственно возможное. И знаете что, Павел Прокофьевич, — в глазах гида сверкнули озорные искорки, — пока у нас это очень неплохо получается. В каком-то смысле нам это даже на руку.
— Что на руку?
— Юрий своей пьяной выходкой сделал фальшстарт. Думаю, ему прилично за это достанется от собственного папаши. У вас ведь сестра в Яхроме?
— Ну да, Мария. Хотя я давно прошу её перебраться сюда.
— Отлично! — Глаза Тихона заблестели. — Пустим слух, что Ева гостит у своей тётки.
— Тётки? Но ведь… им действительно придётся проследовать через Яхрому. Может, тогда лучше в другую сторону? Вниз по Волге? Пусть там ищут.
— Павел Прокофьевич, — улыбнулся гид. — Если хочешь что-то по-настоящему спрятать, оставь на видном месте. Хардов не подведёт.
Щедрин промолчал. Потом спросил:
— Честертон? — И тоже наконец улыбнулся.
