— Ну-у… — Фёдор вдруг замялся. — Они… ходят в туман, водят с собой учёных. У них скремлины. — Фёдор, заметив на лице Сестры весёлую улыбку, сам начал смущаться. — Они прекрасные стрелки. Они что-то ищут. Люди их боятся.
— А ты?
— Я? Не знаю. Мне кажется… Наверное, я смог бы больше доверять Хардову, если бы… По-моему, на самом деле я ничего не знаю о гидах, хозяйка.
— Но ты можешь учиться. И не только. А от Хардова не жди плохого, — повторила Сестра. — Путь его труден, но для всего, что он делает, есть свои основания. Скажу лишь, что ты неспроста в его лодке.
— Но как? — Юноша с сомнением покачал головой. — Может, ты не знаешь… ведь мы случайно столкнулись после… после одного события.
— Драки в трактире? — рассмеялась Сестра, а Фёдор почувствовал, что вот-вот начнёт краснеть.
— Скажи, ты всё ещё веришь в случайности? — поинтересовалась она.
— Я не знаю, — искренне признался Фёдор.
— Вот, например, твоё имя. Как думаешь, откуда оно?
— Фёдор?
— Нет, другое. Подлинное имя.
Фёдор помялся. И удивлённо обронил:
— Тео?!
— Именно.
Теперь юноша окончательно смутился. В общем-то, хвастаться было нечем. История была старая и почти позорная. Ещё в ненавистной гимназии. Учебник по «Критической теологии» достался Фёдору от предшественника в ужасном состоянии. Весь растрёпанный, с вырванными страницами, да ещё вдобавок обложку залили чернилами, так что оставалась возможность прочитать лишь три буквы «ТЕО». И когда Фёдор извлёк этот учебник из своего школьного вещмешка, тут и началось. Пошло-поехало. Над Фёдором даже пробовали издеваться, а о покупке новых учебников, стоивших баснословно дорого, для таких мальчиков, как он («…нет, они тоже живут у реки, только… ну, понимаете, он… не из семьи учёных, они там живут, потому что его отец… ну, словом, из простых гребцов» — и характерно закатываются глаза), не могло быть и речи.
Фёдор не держал зла на сынков и дочек зажиточных горожан, что сплетничали за его спиной. Ему-то нравилось, что батя «из простых гребцов», хоть его старик и бился из последних сил, мечтая дать сыну другое будущее. А тогда на помощь неожиданно пришла Вероника. Дураки, заявила она обидчикам, забирая у Фёдора учебник: Тео — сокращённое от Теодор, смотрите в книгу, а видите фигу: Фёдор, Феодор, Теодор — это всё одно и то же древнегреческое имя, означающее «дар божий». Так что если кому угодно звать Фёдора на античный манер, то милости просим. Вот такая она была, Вероника, — умница и верный друг. Почему-то столь нехитрое заявление возымело действие. В общем-то Фёдора в основном любили за отзывчивость и весёлый нрав, и задиристым обидчикам, наверное, просто требовалось веское основание, чтобы снять свои претензии. Видимо, «дар божий» вполне для этого сгодился. Нападки прошли, а имя «Тео» осталось.
Вот такая она была, Вероника. Фёдор и сам не заметил, как вздохнул: где-то глубоко всё ещё жила надежда отыскать
Юноша смущённо поднял глаза. И встретился с прямым, открытым и каким-то обнадёживающе-радостным взглядом хозяйки.
«Она сама и есть благодать этого места», — вдруг подумал Фёдор. И почувствовал, что вот-вот начнёт краснеть. Но Сестра только улыбнулась ему:
— Ты что ж думаешь, всё из-за этого старого учебника?
— Учебника?! Но… как ты узнала, хозяйка?
Сестра пожала плечами:
— Ты мне рассказал. Только что.
Фёдор совсем сконфузился — он что, вдобавок ещё и говорил вслух?
— Не беспокойся о своих секретах, — рассмеялась Сестра. — Скажу тебе, что не только волей слепого случая появились на твоей книжке эти три буквы — «Тео». Можешь считать, что твоё имя отыскало тебя. А каким путём и как это выглядело со стороны — не важно. Так же и с Хардовым.
— Прекрасная хозяйка! — решил возразить Фёдор. — Мне дали имя батя с матушкой.
— Конечно, — согласилась Сестра. — И они тоже не ошиблись с выбором. Как и говорила твоя детская подружка. Но не печалься по тому, что кануло безвозвратно.
Сестра вдруг замолчала, хотя Фёдор почувствовал, что ей есть что ещё сказать ему. Он отчётливо почувствовал лёгкое усилие хозяйки, как будто кто-то стёр ластиком уже произнесённую фразу. И тогда он вздрогнул.
«Вы пойдёте в места, где, возможно, безумие подкрадётся вплотную».
Фёдор в изумлении уставился на Сестру. Это было как в их первую встречу, когда он слышал её, будто умел читать мысли. Сестра улыбалась, но
