Поэт закончил и вопросительно посмотрел на слушателей. Старец сказал:
— Отвечу тоже каламбуром:
Поэт сразу понял намек и смутился:
Но Муромцев, хоть и во сне, был возмущен и даже обижен. Он–то знал всех названных генералов в лицо и, будучи двадцатилетним лейтенантом, был окружен ворвавшимися в Грозный боевиками–сепаратистами на площади «Минутка». И знал, какая участь после ультиматума и предполагавшегося штурма города ждет оставшихся в нем. Если в Буденновске заложников было 2 000, то в Грозном — 200 000, обреченных на гибель, если бы не вмешательство генерала Лебедя.
— Генералов тех судить, а не поносить каламбурами, — внезапно произнес Муромцев.
Поэт снова обернулся к своим спутникам и сказал:
— Генералу и ученому отец мой будет рад.
Непогода словно наказала поэта за неудачную попытку отвлечься, сорвала с него шляпу, и она поплыла по улице в сопровождении свиты щепок и мусора. Под ногами хлюпало. На голове поэта обнажилась обрамленная волосами лысина.
Мостовая Невского проспекта за столетия своего существования нарастала новым покрытием при каждом ремонте и приподнялась над прежним уровнем, первые этажи зданий стали ниже ее, к входным дверям вели ступени вниз, словно дома ушли в землю, в магазины и к парадным дверям надо было теперь спускаться.
Нагонявшая людей вода вышедшей из берегов Невы, текущей вспять, каскадами стекала по ступенькам ко всем подъездам и полузатопленным витринам.
Снизу выбегали по колена мокрые перепуганные люди, неся детей и таща скарб, погруженный порой в детские коляски. Все устремлялись вверх по Невскому проспекту, не зная, куда они бегут и где спастись.
Муромцев видел расширенные глаза на растерянных лицах, слышал рыдания женщин и бессмысленные перечисления какой–то старушкой оставленных в квартире вещей…
Поэт и его гости шлепали ногами по воде. Она обгоняла их. Та же картина была и на Литейном, куда свернули путники. Первые этажи домов превратились и здесь в полуподвалы, и, как и на Невском, заливались водой. Промокнув уже по пояс, жители в отчаянии устремлялись по менее залитой,
