«Иезавель была не в курсе».
Это доказывает, что он никогда по-настоящему не доверял ей.
Он бросает взгляд на Иезавель.
«Она только что поняла».
Ив Дарман.
«Неужели этот подонок еще жив?»
«Мерседес» мчится к новому кампусу Адлерсхофа на юго-востоке Берлина. К суперсовременному отделению университета имени Гумбольдта, выросшему в 1991 году на развалинах авиационного завода и ориентированному на прикладную науку. То есть на производство. Ив Дарман стал здесь одной из ключевых фигур после выхода на пенсию.
«Ничто не было случайностью».
Питер Дахан с самого начала знал, что он делает, он — единственный и неизменный хозяин положения.
— Как ты узнал о профессоре Дармане?
— Я несколько раз имел с ним дело в начале карьеры. В то время он был уже на пенсии, но продолжал в качестве почетного гостя отравлять своим присутствием международные научные симпозиумы, особенно те, что связаны с вопросами психологической манипуляции и секса.
— Секса…
— Это тема моей докторской диссертации и с тех пор основное направление исследований.
— Связь…
— У меня нет никаких доказательств, но с начала девяностых — фактически с тех пор, как он вышел на пенсию, в Германии о Дармане поползли настойчивые слухи. Похоже, он выполнял функции поверенного в интересах частных лиц в многочисленных военных конфликтах последних сорока лет. Чили, Ливан, Афганистан, Ирак… Признаться, я никогда особенно не интересовался этим вопросом, да и не думаю, что мне удалось бы найти что-то стоящее. Но точно одно — Дарман любит деньги и не раз сотрудничал с производителями, которые хотели разработать новые техники продаж.
— Питер был в курсе всего этого.
— То, что раскопали мы с Бахией, косвенно подтверждает, что Дарман работал на твоего отца. Тогда я не провел параллели, но теперь, обдумывая это, понимаю, что связь с его теориями очевидна. Я знаю, что начиная с 1991 года он руководил отделением психоинформационных ресурсов в университете Гумбольдта. Изучал возможности применения наномашин и виртуальной реальности для лечения и контроля над фобиями. Особенно его интересовали фантазмы. Поначалу это был совсем незначительный проект: создание портативного аппарата и трех виртуальных миров — чтобы лечить тех, кто боится пауков, высоты и управления автомобилем. Он хотел разработать мультисенсорную систему, позволяющую лечить социальные фобии, и проверить ее в условиях клинической психологии. В частности, его команда рассчитывала освоить технологии телеприсутствия, когда врач в режиме реального времени вмешивается в виртуальную ситуацию, в которую погружен пациент. Чтобы направлять его и помогать контролировать эмоции. Вскоре эти исследования соприкоснулись с нейромаркетингом и методами убеждения. Профессор Дарман сконцентрировался на таких проблемах, как мужские половые расстройства и насилие. Тогда я с ним и познакомился.
«Связь между Сахаром и Дарманом».
— Совместными усилиями Дарман и другие лаборатории университета Гумбольдта разработали программы, с помощью которых протеин доставляется к кодирующим участкам генов, и благодаря микрочипам миниатюризовали подготовку образцов. Ценность этой технологии не только в том, что можно активировать связанные с фобиями рефлексы, но и в том, что их можно ассоциировать с любым предметом, каков бы ни был изначальный импульс.
«Опыты СЕРИМЕКСа в зале 120».
— Отсюда и название программы — «Зависимость»…
«Подчинение тел, но не какими угодно средствами».
— …проще говоря, это программный контроль, а значит, прогнозируемый и воспроизводимый неограниченное число раз, на любом человеке, без нарушения остальных функций его мозга. Управляемая зависимость кроется в иррациональной независимости.
«Иезавель и ее дочери…»
— Вот почему СЕРИМЕКС занимался нанобиоэлектронным вирусом… Черт, какая тупость, не пойму, как я мог до сих пор не догадываться — ведь все настолько очевидно… Я знаю, это не первая попытка объединить живое с неживым. В конце семидесятых ученым удалось имплантировать интегральные микросхемы насекомым и частично контролировать их передвижения. Но с вирусом связаны куда более амбициозные планы.
