– Жаль, что я так мало могу тебе предложить. И во время этой войны, и после нее.
Аэлина обвила руками его талию:
– Ты предлагаешь мне больше, чем я отваживалась надеяться.
Рован попытался возразить, но она сказала:
– Сначала Дарро, потом Рульф сказали мне, что ради победы в войне я должна выйти замуж по расчету. Иными словами, продать свою руку за армию. Но я сделаю прямо противоположное.
– Очень на тебя похоже, – усмехнулся Рован. – Но если Террасену понадобится…
– Послушай меня. – Аэлина отодвинулась, разглядывая суровые черты его лица. – Время поджимает. Брак с иноземным королем, все эти церемонии, расстояния… На подготовку и отправку армии понадобились бы месяцы… У нас такого времени нет. Мы живем сегодняшним днем. В лучшем случае, парой ближайших недель. Мне совсем не нужен муж, который еще начнет обижаться и отстаивать свое первенство или которого мне придется для его же безопасности запереть в укромное местечко. Я уж не говорю про труса, готового убежать сломя голову, когда я проснусь вся в языках пламени.
Аэлина поцеловала узоры татуировки на груди Рована. Ее губы подрагивали в такт биению его сильного сердца.
– Вот что мне нужно, Рован. И больше ничего.
Рован громко выдохнул, обдав жаром ее щеку. Рука потянулась к ее волосам, опустившись к спине и ниже.
– Двор, способный изменить мир.
Аэлина поцеловала уголок его рта:
– Мы найдем выход. Вместе.
Она повторила слова, которые когда-то говорил ей Рован. Слова, начавшие врачевание ее истерзанного сердца. И его тоже.
– Я тебе…
– Нет. – Палец Рована кружил по ее щеке. – Ты не сделала мне больно. И ничем не обидела.
Тяжесть, сжимавшая ей грудь, уходила. Рован подхватил ее на руки. Аэлина уткнулась в его шею. Мозолистые руки Рована гладили ей спину, обводя каждый шрам, покрытый узорами татуировки.
– Если мы уцелеем в войне, мы с тобой обязательно научимся выбрасывать из головы все заботы, – сказала Аэлина. – Научимся спать всю ночь, не просыпаясь.
– Если мы уцелеем в войне, принцесса, я с радостью сделаю все, что ни пожелаешь, – пообещал Рован, продолжая гладить ей спину. – Даже научусь выбрасывать из головы все заботы.
– А вдруг настоящего мира так и не наступит? Даже после того, как мы найдем Замок, Ключи и изгоним Эравана?
Рован перестал улыбаться. Пальцы застыли на спине Аэлины.
– Даже если и после этого останется угроза других войн и мы будем вынуждены принимать толпы суетливых посланников других королевств и сами ездить туда, я буду счастлив это делать, пока ты рядом.
– Боги милосердные. – У нее задрожали губы. – И когда ты научился произносить столь красивые речи?
– Мне был нужен лишь повод, чтобы научиться, – ответил Рован, целуя ее щеку.
Тело Аэлины напрягалось и тут же таяло везде, где Рован оставлял свои нежные поцелуи. Она выгнула спину, подставив ему шею. Зубы Рована осторожно коснулись ее кожи.
– Я люблю тебя, – выдохнул Рован, проводя языком по месту прикуса. – Я бы без колебаний отправился в пылающее сердце ада, чтобы тебя найти.
Аэлине хотелось напомнить ему, что совсем недавно он уже там был. Но она лишь сильнее выгнула спину, издав легкий стон… Угаснет ли когда-нибудь ее желание? Потребность не только быть рядом с ним, но и ощущать его в себе настолько глубоко, чтобы сплелись их души и магия… Желание было спасительной нитью, что вывела ее из пылающего безумия и разрушения.
– Я тебя хочу, – прошептала Аэлина, впиваясь ногтями в его ягодицы.
Ответом ей был негромкий стон Рована. Он приподнял ее. Аэлина обвила ногами его талию. Рован понес ее не на кровать, а к стене. Ее спина уперлась в прохладную деревянную поверхность. Зато ее лобок пылал от собственного жара и жаркого прикосновения его окаменевшего члена.
Рован водил языком по ее шее.
– Начинай… пожалуйста.
Аэлина почувствовала его улыбку. Через мгновение Рован вошел в нее и слегка укусил за шею.
Его толчки были быстрыми и сильными. Они оба нуждались в этой неистовой близости. Аэлина чувствовала, что снова воспламеняется. Она была готова разорваться от всепоглощающего желания…
Толчки замедлились и даже стали несколько ленивыми. Его зубы столь же лениво покусывали ее шею. Потом язык Рована задержался на ключичных ложбинках, словно они были полны нектара наслаждения. Казалось, Рован вкушает вино с тончайшим букетом.
Оргазм Аэлины заставил ее вонзить зубы в плечо Рована, иначе громкий крик разбудил бы всех спящих обитателей морского дна. Он лишь
