– Виктор, что это?
Мэлори держалась за кольцо, похоже, стальное. К нему привязали короткую веревку. Мэлори ощупала его и догадалась, что нашла.
– Виктор, это подвальный люк.
У пса сбилось дыхание.
– Не будем трогать кольцо. Нам здесь кое-что нужно.
Виктор снова натянул поводок.
«Вдруг там люди? – думает Мэлори. – Вдруг там кто-то прячется или живет? Вдруг они помогут тебе растить детей?»
– Эй, там есть кто-нибудь? – крикнула она, но ответа не услышала.
Повязка взмокла от пота. Виктор когтями впился в деревянный люк. Мэлори с трудом опустилась на колени – измученное тело не слушалось – и подняла люк.
Из подвала повалил такой жуткий запах, что ром пошел обратно. Мэлори стошнило.
– Виктор, – пролепетала она меж позывами, – там что-то гниет. Что-то…
Вот он, страх. Настоящий, обжигающий страх. Такой чувствуешь, не когда едешь в машине с закрашенными окнами, а когда глаза завязаны и ты понимаешь, что в комнате кто-то есть.
Мэлори потянулась к люку, боясь, что упадет в подвал и столкнется с тем, что на дне. Пахло не тухлой едой, и не дрянной выпивкой.
– Виктор!
Пес тянул поводок, злясь на источник запаха.
– Виктор, успокойся!
Но пес не успокаивался.
«Так пахнет могила. Вот она, смерть».
В панике Мэлори быстро уволокла пса из комнаты. Скорее обратно в бар, скорее найти колонну! Мэлори отыскала деревянный столбик ограждения, привязала к нему поводок, опустилась на колени и прижала ладони к морде Виктора, умоляя его угомониться.
– Виктор, нам нужно вернуться к малышам, – увещевала она. – Прошу тебя, успокойся!
Мэлори самой не мешало успокоиться.
«Мы так и не выяснили, как реагируют животные. Мы так ничего и не узнали».
По-прежнему с завязанными глазами, Мэлори повернулась к коридору, который вел к подвалу.
– Виктор, – позвала она сквозь слезы, – что ты там видел?
Пес затих. Дышал он тяжело. Очень тяжело.
– Виктор!
Мэлори поднялась и шагнула в сторону.
– Виктор, я отойду. Микрофоны поищу.
Что-то внутри Мэлори понемногу отмирало. Казалось, она сходит с ума. Вспомнился Джулс. Он любил своего пса больше самого себя. Пес стал последней ниточкой, соединяющей Мэлори с соседями.
Из пасти Виктора вырывался рык, полный боли и страдания. Такого Мэлори от него не слыхала. Такого она не слыхала ни от одной собаки на свете.
– Виктор, прости! Прости, что привезла тебя сюда.
Пес задергался так, что едва не сорвался с поводка.
Деревянный столбик треснул.
Виктор залаял.
Мэлори попятилась и под ноющими коленями ощутила не ступеньку, не то возвышение.
– Виктор, не надо. Прости меня!
Виктор повернулся и бросился на стол.
– Господи! ВИКТОР! Не рычи! Пожалуйста, перестань!
Только Виктор не мог перестать.
Сзади возвышение, устланное ковром. Мэлори ощупала его и забралась повыше, не решаясь повернуться спиной к тому, что увидел Виктор. Она съежилась и, дрожа, слушала, как пес сходит с ума. Как он писает. Как лязгает зубами, хватая воздух.
Мэлори закричала. Она машинально потянулась за чем-нибудь тяжелым и нащупала невысокий металлический шест. Мэлори осторожно выпрямилась, ведя по нему рукой.
Виктор снова хватанул воздух. Клацнул зубами так, что они затрещали.
Пальцы Мэлори сомкнулись на овальном предмете, которым заканчивался шест. Предмет венчало что-то вроде стальной сетки.
