Мэлори охнула.
Она стояла на сцене, а в руках держала то, ради чего устроила вылазку.
Микрофон!
Распоролась шкура, разорвались мышцы. У Виктора сломалась кость.
– Виктор!
Мэлори сунула микрофон в карман и упала на колени.
«Убей его!» – подсказывал холодный рассудок.
Но Мэлори не могла.
Пока она истово ощупывала сцену, Виктор, судя по звукам, жевал себе лапу.
«У тебя нет сил. Виктор гибнет. Дома остались два младенца. Ты им нужна, Мэлори. Ты им нужна ты им нужна ты им нужна».
Слезы просочились сквозь повязку. Дыхание стало судорожным. На коленях Мэлори поползла за проводом к кубику на дальнем конце сцены, потом разыскала еще три провода, которые вели к трем микрофонам.
Виктор издал звук, какой псам издавать негоже. Он кричал, как человек в отчаянии. Мэлори собрала все, что могла.
Усилители компактные, их нести несложно. Микрофоны. Провода. Стойку.
– Прости меня, Виктор. Прости. Прости.
Мэлори поднялась, но подумала, что на ногах не устоит. Будь сил на каплю меньше, она падала бы, падала, падала. Но она устояла. Виктор все терзался, а Мэлори, прижавшись спиной к стене, нащупывала дорогу со сцены и, наконец, сошла с лестницы.
Виктор что-то видел. Где сейчас это что-то?
Слезы не остановишь, но пересилило другое чувство – драгоценный покой, подарок материнства. Свои желания забыты, теперь Мэлори жила только для детей.
Передвигаясь по бару, Мэлори задела Виктора. Это его бок? Морда? Он прощается с ней? Или швырнул ей откушенный язык?
Мэлори вернулась к входу в бар. Где-то рядом был подвальный люк. Открытый. Только где он?
– ПРОЧЬ ОТ МЕНЯ! ПРОЧЬ! ПРОЧЬ!
Оборудование нести непросто, Мэлори оступилась – пол ушел из-под ног.
Мэлори потеряла равновесие.
Чуть не упала.
Сумела выпрямиться.
Перед тем как выйти из бара, она крикнула и не узнала свой голос.
Солнце нещадно палило. Мэлори быстро зашагала к машине.
Мысли кружились в бешеном водовороте. Уж слишком стремительно развивались события. Мэлори ступила на асфальт и налетела на машину. Трофеи она спешно погрузила в багажник, села за руль и зарыдала.
Ах, этот новый мир! Ах, жестокость! Ах, Виктор!
Мэлори вставила ключ в зажигание, хотела повернуть, но вдруг замерла. Черные волосы взмокли от пота.
Вдруг кто-то проник в машину? Вдруг кто-то сидит рядом с ней на пассажирском сиденье? В таком случае она привезет незваного гостя к детям.
«Чтобы добраться до дома, необходимо смотреть на одометр», – сказала себе Мэлори. Даже внутренний голос дрожал, даже внутренний голос казался плачущим.
Вслепую Мэлори замахала руками, ударила приборный щиток, заколотила по крыше, постучала в окна. Потом сорвала с глаз повязку.
Увидела черное лобовое стекло. В салоне она сидела одна.
Сверяясь с одометром, она проехала две с половиной мили, потом четыре мили до Шиллингема, потом еще четверть мили до дома. Мэлори ударялась о каждый бордюр, о каждый знак. На скорости пять миль в час поездка показалась вечностью.
Мэлори остановила машину и собрала трофеи. Когда дверь была заперта, она открыла глаза и бросилась в детскую.
Малыши не спали. Они проголодались. Личики побагровели от рева.
Много позднее Мэлори лежала на сыром полу кухни. Мелко дрожа, смотрела на микрофоны, на два маленьких усилителя и вспоминала звуки, которые издавал Виктор.
«Собаки уязвимы. Собаки подвержены безумию. Собаки уязвимы».
Только подумает, что слезам конец, как они текут снова.
И снова.
Глава 34
Мэлори в ванной второго этажа. Уже поздно, в доме тихо. Соседи спят.
