«Кто ропщет, когда грядет конец света? Когда люди истребляют себе подобных, когда насилие захлестнуло провинциальную Америку? Кто прячется за повязками и одеялами? Ответ – ПОДАВЛЯЮЩЕЕ БОЛЬШИНСТВО. Им сказали, что они сойдут с ума, вот они и сходят».
Мэлори смотрит на лестницу. В щель под дверью льется свет лампы. Может, лучше его выключить? Мэлори снова переворачивает страницу.
«Мы сами себя терзаем мы сами себя терзаем мы САМИ СЕБЯ ТЕРЗАЕМ. Иначе говоря – слушайте внимательно – ЧЕЛОВЕК И ЕСТЬ ТВАРЬ, КОТОРОЙ СТРАШИТСЯ».
Это блокнот Фрэнка. Почему же он у Гари?
Потому что писал в нем Гари.
Потому что – Мэлори не сомневается – не Фрэнк сорвал одеяла с окон в том доме.
Это сделал Гари.
Мэлори встает, чувствуя, как бешено бьется сердце.
«Тома рядом нет. Он отправился в трехмильный поход туда, где жил раньше».
Мэлори смотрит на подвальную дверь. В щель сочится свет лампы. Мэлори опасается, что его вот-вот заслонят мужские ноги. Она оглядывает полки в поисках оружия. Если явится Гари, чем она сможет его убить?
Мужские ноги свет не заслоняют. Мэлори подносит блокнот к глазам и читает дальше.
«Здравый смысл и желание переубедить их твердят, что у меня нет выбора. Я напишу это тысячу раз, чтобы решиться. Две тысячи раз. Три. Эти люди не хотят видеть реальность. Переубедит их лишь доказательство. Как же им доказать? Как заставить их поверить? Я сниму одеяла с окон и отопру двери».
Записи на полях пронумерованы, соответствующие номера аккуратно проставлены сверху. Вот запись номер 2343. Вот запись номер 2344. Безостановочные, бесконечные, безжалостные записи.
Мэлори переворачивает страницу.
Сверху доносится шум.
Мэлори смотрит на дверь. Смотрит и ждет, боясь шевельнуться, боясь даже глазом моргнуть.
Тянется за портфелем, не сводя глаз с двери. Сует блокнот меж вещей Гари. Как он лежал? Обложкой в какую сторону?
Мэлори не помнит. Не помнит!
Она закрывает портфель и тянет за веревку, чтобы потушить свет.
Потом зажмуривается и чувствует под ногами сырую землю. Разлепляет веки. Абсолютный мрак нарушает только свет лампы, проникающий в щель.
Мэлори следит за ним и ждет.
Пока она пробирается к лестнице, глаза привыкают к темноте. Мэлори осторожно поднимается по ступенькам и прижимает ухо к двери.
Аж дыхание сбилось: так старательно она вслушивается. В доме снова тишина.
«Гари в другом конце кухни. Следит за дверью в подвал. Только откроешь ее, он тебя и встретит».
Мэлори ждет. Ждет. Ничего не слышно.
Она открывает дверь. Петли скрипят.
Мэлори, с портфелем в руке, бросает взгляд на кухню. Тишина чересчур громкая.
На кухне ни души. Никто ее не караулит.
Свободную руку Мэлори кладет на живот, проскальзывает за дверь и закрывает ее.
Смотрит в гостиную. Потом в столовую.
Снова в гостиную.
Снова в столовую.
Мэлори на цыпочках крадется по кухне и наконец заходит в столовую.
Гари так и лежит на спине. Его грудь равномерно поднимается и опускается. Он постанывает. Мэлори подходит ближе. Гари шевелится. Мэлори замирает и ждет.
«Он шевельнулся…»
Нет, просто рукой двинул.
Мэлори наблюдает за Гари, вглядывается ему в лицо, в закрытые глаза. Потом быстро опускается на колени в считаных дюймах от него и ставит портфель к стене.
«Он ведь так стоял, а не застежкой к стене?»
Мэлори оставляет портфель и вылетает из столовой. На кухне при свете лампы перехватывает чей-то взгляд и замирает.
Олимпия.
