— Я останусь с… — начала было Китти.
— Нет, — в один голос перебили ее оба.
Джек поспешил смягчить отказ:
— Я хотел бы побыть в тишине. Мне нужно подумать.
Эдгар со своей стороны просто посмотрел на нее своим особым взглядом, под которым ей казалось, что она полностью раздета. Как только его внимание сосредоточилось на ней, та легкость, которую они испытывали рядом друг с дружкой, разом испарилась.
Она направилась прочь, но не успела сделать и нескольких шагов, как он нагнал ее.
— Кит. — Он остановил ее, крепко обхватив обеими ладонями за талию, но не пытался ни притянуть ее, ни повернуть лицом к себе.
При желании она могла бы без труда вырваться, вот только ей совершенно не хотелось этого.
— В смерти Мэри нет твоей вины. — Эдгар все так же держал ее, не прилагая усилий, чтобы развернуть. — Случается, что люди просто умирают. Мы живы, она — нет, это ужасно, это больно, и тебя из-за этого тянет на всякие безрассудства.
Теперь она повернулась сама.
— Я не хочу, чтобы она была мертва.
— Делая глупости, ты ничего не исправишь. И отгоняя меня от себя, тоже. — Эдгар не убирал ладоней с ее талии, они чуть касались тазовых костей, и хотя ей казалось очень глупым рассчитывать на то, что это легкое прикосновение может успокоить ее, именно так оно и было. Эти руки делали и кое-что еще: они пробуждали в ней искры, в существовании которых она не хотела признаваться даже самой себе.
— Ты жива, Кит. — Эдгар стоял неподвижно, ожидая от нее какой-то реакции. — Все остальные тоже. Мне очень жаль, что она ушла. Я сочувствую твоей боли, но мы еще живы. Не забывай об этом.
Чего он не сказал — возможно, рассчитывая вынудить ее саму сказать об этом, — что вместе они были более живыми, чем порознь. Она стояла в густом полумраке рядом с мужчиной, которого любила. Это не устранило боли, которую причинял ей уход Мэри, но на несколько мгновений чистая радость, которую она также чувствовала, находясь рядом с ним, отогнала прочь все дурное. Ей уже не угрожала опасность погрузиться в депрессию, которая захлестывала ее почти каждый раз, когда кто-то из Прибывших умирал навсегда. Он дал ей силы справиться. Неотступное напоминание о том, что она может рассчитывать на него, что только он один способен совладать с ее депрессией, сопровождалось другим, леденящим воспоминанием о том, как он умер. Он тоже был уязвим.
Она взглянула ему в глаза и призналась:
— Ты всегда знаешь, что когда нужно сказать.
— Пытаюсь. — Он обеими руками пригладил ей волосы с обеих сторон, обхватив ладонями ее лицо.
Прежде чем он успел сделать следующий, согласно логике, шаг — то самое, чего ей самой чертовски хотелось, — Китти отступила от него. Он нахмурился, но за прошлый год она так часто видела на его лице это хмурое выражение, что оно уже не причиняло ей такой боли, как прежде.
Она скрестила руки на груди, чтобы не протянуть их к нему.
— Хлоя тоже умрет. Как мне научить ее остаться живой в этом мире? Как я сама это делаю?
— Просто делаешь, и все. — Он не был жесток. Просто так работал ум Эдгара: он занимался насущным, разыгрывал имеющиеся у него карты и не представлял себе, как можно жить по-другому.
Китти почувствовала, что из ее глаз брызнули слезы.
— Они приходят, они остаются здесь и случается, что они не выживают, — продолжал Эдгар. — Не знаю, почему у кого-то из нас получается так, у кого-то иначе, но точно знаю, что ты в этом не виновата. И Джек — тоже.
Китти закрыла глаза. Она не знала, согласна ли она с этими словами, не могла понять, есть ли у нее какие-нибудь возражения. Как бы ни хотелось ей, чтобы он успокоил ее, чтобы наговорил лжи, на какую был способен, она-то видела, как люди умирали и до, и после появления Эдгара. Она уже не могла позволить себе полагаться на то, что он поможет ей одолеть скорбь, потому что каждый раз, когда кто-то из Прибывших умирал насовсем, в голове у нее была лишь одна мысль: «Умоляю, только бы в следующий раз это был не Джек и не Эдгар!»
Она открыла глаза и отступила еще на шаг.
— Надо посмотреть, как там Хлоя.
— За ней отлично приглядит и Мелоди. А мы могли бы пойти в мою…
— Нет.
— Значит, ты намеревалась провести ночь с кем-то еще, может быть, даже с этим поганцем
— Мне очень жаль…
— Мое терпение когда-нибудь кончится, — добавил Эдгар.
Стервозная часть натуры толкала ее спросить, сколько времени осталось до этого «когда-нибудь», но ведь он обязательно истолковал бы ее слова
