— не нравилась. Не то чтобы она намеревалась в ближайшее время обзавестись ими, но мысль о том, что у нее просто больше не будет такой возможности, казалась устрашающей.
Китти подошла к ней и подняла распоротую юбку.
— К тому же я прибыла в Пустоземье не из тех восьмидесятых годов, о которых ты подумала. Время там и здесь не совпадает. Когда я оказалась здесь, у меня дома шли тысяча восемьсот семидесятые годы. Почему-то между временами, из которых сюда попадают люди, иногда случаются огромные разрывы. Пока что никто не жил раньше нас с Джеком и позже тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.
— Я жила позже. — Хлоя изо всех сил старалась сосредоточиться на подробностях того, о чем говорила Китти. Если бы она попыталась сейчас охватить всю картину целиком, во всей ее невозможности, ее могло бы разорвать на части. — Когда я вошла в бар в Вашингтоне, округ Колумбия, шел 2010 год. А потом я очутилась здесь.
Китти ненадолго задержала на ней взгляд и пожала плечами:
— Так должно было случиться.
Не дождавшись от Хлои ответа, Китти уселась на землю посреди палатки, расправила на коленях юбку, которую принесла, и стала прикладывать к ней оборки, не выпуская из рук иглы с нитью. Это почему-то показалось Хлое куда более абсурдным, чем все, происходившее до тех пор, а может быть, она просто дошла до предела в своей способности воспринимать абсурд. Она рассмеялась, но уже через несколько секунд ее хохот стал подозрительно походить на рыдания.
— Для человека, который столько перенес, ты держишься прекрасно, — без тени осуждения заметила Китти. А потом уставилась на свое шитье, как будто и понятия не имела о том, что Хлоя плачет.
Хлоя смотрела на женщину из девятнадцатого века, которая спокойно шила что-то в палатке, разбитой в глубине пустыни, и, похоже, совершенно не ожидала, когда она придет в себя, — или, может быть, Китти нисколько не волновало, придет она в себя или нет. Узнать это можно было, только задав прямой вопрос, а Хлое не очень-то хотелось это делать. Они просидели так несколько минут, и Хлоя все-таки нарушила молчание вопросом:
— Почему я?
Китти оторвала взгляд от шитья, посмотрела Хлое в глаза и ответила:
— Никто не знает.
— Быть того не может! Как же так? Вы так давно живете здесь и до сих пор не выяснили, что и почему? — Она чувствовала, что находится уже на грани истерики; ее голос явственно задрожал.
На этот раз улыбка, которой наградила ее Китти, оказалась чуть ли не откровенно саркастической. Она не спеша сделала стежок, потом еще один и лишь после этого ответила:
— А это зависит от того, кого ты спросишь. Мой брат считает, что нас закинуло сюда в виде кары за какие-то наши грехи и мы должны искупить свои ошибки.
— Я пила… может быть, была алкоголичкой, — дрожащим голосом сообщила Хлоя. — Но ведь много народу пьет… Дурой была… много лет, пока пила… но ведь я последние пять лет капли в рот не брала… Какого черта меня за что-то карать? — Она вытерла текущие по щекам слезы. — Не может же быть того, чтобы я из-за одной выпивки очутилась неизвестно где!
— В этом умывальном тазу чистая холодная вода. — Китти указала на каменный таз, сплошь разрисованный мелкими цветочками.
Споласкивая лицо, Хлоя услышала за спиной голос Китти:
— Джек, с нею все в порядке. Шел бы спать. Ты патрулировал, а потом еще стоял на посту. Сколько времени ты уже без сна?
— Гектор вызывался отстоять за меня последний час моей смены, — сообщил Джек.
Хлое не хотелось оборачиваться и оказываться лицом к лицу с ковбоем, который в ту ночь нес ее на руках по пустыне. Вытирая лицо, она заставляла себя вспоминать, как ее жених совокуплялся со своим боссом, а не думать о том, как по-доброму обошелся с нею Джек. И пусть она находится не в том мире, к которому привыкла, но, скорее всего, в каком мире ни окажись, там будут действовать все те же неизменные принципы.
Настроившись, насколько это было возможно, она обернулась и увидела младенчески чистые голубые глаза, скулы идеальной формы и поджарую мускулистую фигуру. Она никогда не была поклонницей ковбоев, но стоило ей взглянуть на этого человека, как ее мнение переменилось. Осознав, что уставилась на него, она попыталась заговорить, но смогла выдавить из себя лишь несколько бессвязных слов:
— Черт во… в смысле… привет… я… спасибо вам. Ну, за то, что дотащили меня.
Китти расхохоталась. Что ее рассмешило — то ли выражение откровенной растерянности, появившееся на лице брата, то ли запинающаяся речь девушки, — Хлоя так и не поняла.
Джек совершенно явно тоже не знал, что сказать. Он поглядел на сестру, потом на Хлою.
— Не стоит благодарности. — Он откашлялся. — Я заглянул сюда, потому… потому что вы новенькая. Вам нужно время, чтобы освоиться и… — Он осекся на полуслове и покачнулся, как будто ему было трудно стоять.
