их обоих, дабы принц во гневе не сжег Девичий Пруд.
– Королева запретила чинить ему зло, – напомнил лорд Мутон. – И убийство двух гостей в их постелях вдвойне подлее убийства одного. И я буду проклят дважды.
Вслед за тем он со вздохом вымолвил:
– Хотелось бы мне никогда не читать сего письма.
И тогда подал голос мейстер Норрен, заявивший:
– А возможно, вы его и не читали.
Что было сказано после сего – неизвестно. Мы знаем лишь то, что мейстер, молодой человек двадцати двух лет, нашел тем вечером принца Деймона и девицу Крапиву за ужином и показал им письмо королевы. Прочитав послание, принц Деймон произнес:
– Слова королевы, деяния шлюхи, – затем обнажил свой меч и спросил, не ждут ли люди лорда Мутона за дверью, дабы схватить их. Узнав, что мейстер пришел один и втайне, принц вложил меч в ножны со словами:
– Плохой вы мейстер, но хороший человек.
После чего повелел ему уйти, наказав «не говорить ни слова о том ни лорду, ни возлюбленной вплоть до утра».
Нигде не записано, как принц и его девица-бастард провели последнюю ночь в доме лорда Мутона. Но когда забрезжил рассвет, они вместе появились во дворе, и принц Деймон в последний раз помог Крапиве взобраться на спину Овцекрада. Обычно девица задавала корм зверю каждый день перед полетом, ибо драконы гораздо терпимей к своим всадникам, когда сыты. В то утро Крапива скормила Овцекраду черного барана, наикрупнейшего во всем Девичьем Пруду, самолично перерезав скотине горло. Когда она забралась на дракона, как пишет мейстер Норрен, ее кожаные одежды наездника заливала кровь, а «ее щеки заливали слезы». Ни слова прощания не прозвучало между мужчиной и девицей. Но как только Овцекрад забил бурыми кожистыми крылами и воспарил в светлеющее небо, Караксес поднял голову и издал вскрик, от которого вдребезги разбились все окна в башне Джонкиль. Высоко над городом Крапива повернула дракона на Крабий залив и исчезла в утреннем тумане. Ни при дворе, ни в замках ее более не видели.
Деймон Таргариен воротился в замок, лишь дабы разделить завтрак с лордом Мутоном.
– Мы видимся в последний раз, – сказал принц его светлости. – Благодарю за ваше гостеприимство. Дайте знать всем в ваших землях, что я лечу в Харренхолл. И если мой племянник Эймонд осмелится встретиться со мной лицом к лицу, то найдет меня там. Одного.
Так принц Деймон навсегда покинул Девичий Пруд. После его отбытия мейстер Норрен явился к своему лорду, дабы сказать:
– Снимите цепь с моей шеи и свяжите ей мои руки. Вам надлежит отправить меня к королеве. Предупредив изменницу и дав ей сбежать, я сам совершил измену.
Но лорд Мутон отказался:
– Оставь себе свою цепь, – промолвил его светлость. – Мы все здесь изменники.
И в ту же ночь реявшие над воротами Девичьего Пруда расчетверенные знамена королевы Рейниры опустились, а вместо них вознеслись золотые драконы короля Эйгона II.
А над почерневшими укреплениями и разрушенными главными башнями Харренхолла не реяло ни единого знамени, когда принц Деймон спустился с неба, дабы захватить замок для себя. Лишь несколько бродяг нашли убежище в глубоких подвалах и подземельях замка, но шум крыльев Караксеса прогнал их прочь. После того, как последний из них исчез, Деймон Таргариен в одиночестве обошел похожие на пещеры чертоги твердыни Харрена, не имея иных спутников, кроме дракона. Каждый вечер на закате принц оставлял зарубку на сердце-древе богорощи, дабы обозначить еще один прошедший день. Тринадцать отметин все еще можно узреть на том чардреве. Раны стары, глубоки и темны, но всякий лорд, что правил Харренхоллом со времен Деймона, утверждал, что каждую весну они кровоточат вновь.
На четырнадцатый день бдения принца над замком пронеслась тень, чернее любой мимолетной тучи. В богороще растревоженные птицы поднялись в воздух, а горячий ветер погнал по двору опавшие листья. Вхагар наконец явилась, и на спине ее восседал одноглазый принц Эймонд Таргариен в полночно- черной броне, выложенной золотом.
Убийца Родичей прибыл не один – с ним прилетела Алис Риверс. Позади нее струилась мгла длинных волос, а живот округлило дитя. Принц Эймонд описал два круга над башнями Харренхолла, после чего посадил Вхагар во внешнем дворе, в сотне ярдов от Караксеса. Драконы со злобой глянули друг на друга, и Караксес с шипением расправил крылья, а меж зубов его заплясало пламя.
Принц помог своей женщине спуститься со спины Вхагар и повернулся к Деймону.
– Я слышал, что ты нас ищешь, дядюшка.
– Только тебя, – отозвался Деймон. – Кто подсказал, где найти меня?
– Моя леди, – ответил Эймонд. – Она видела тебя в грозовой туче, в горном пруду на закате, в огне, который мы разожгли, дабы приготовить ужин. Она много чего провидит, моя Алис. Ты глупец, раз пришел один.
– Не будь я один, не пришел бы ты, – молвил Деймон.
– Но ты один, и вот я здесь. Излишне зажился ты, дядюшка.
