портупею, сяду у дерева и вперед, на тот свет.
– Рановато тебе еще на тот свет-то, – отвечал Дик. – Ты хоть и гнида порядочная, но умереть тебе я не дам.
Мы шли уже минут двадцать или около того. Ливень стих так же стремительно, как и начался. Сквозь разрывы в серой пелене туч выглянуло голубое небо, а следом за ним – первые лучи солнца. Сразу стало жарко и душно, как в парилке. Под ногами застилась легкая дымка тумана.
Едва выбрались из-под деревьев, наткнулись на небольшое озеро с кристально-прозрачной водой. Я, наплевав на правила и приличия, зачерпнул ладонью горсть и сделал несколько глотков. Прививки от всевозможных страшных болезней мне вкололи, а дизентерию как-нибудь переживу. Сосульку же ржавую перенес.
Дик и Дима с фырканьем и наслаждением умывались, будто и не были недавно под дождем. Иваныча тоже умыли, стерли с его лица грязь, засохшую кровь. В ярком свете рана его казалась еще хуже, чем была – торчал коричневый кусок кости, обрывки вен, мышц и артерий. Я не знаю, как Иваныч был еще жив. Сила воли, не иначе.
После озера направились на поиски змеиной тропы, наткнулись на нее очень быстро и зашагали вдоль. Хуже всего было, конечно, Диме. Несмотря на заверения, что Иваныч «весит, как перышко», «в нем килограммов пятьдесят, как мешок цемента» и «да я свой рюкзак так же таскаю», через какое-то время лицо Димы налилось красным, он стал шумно сопеть и делать частые остановки.
– Бросайте меня на хрен, – слабым голосом требовал Иваныч. – Я вам что, друг? Нашли тоже, кого спасать.
– Еще раз такое скажешь – собственноручно вторую ногу оторву, – пригрозил Дик. – Ты как нам потом жить предлагаешь? Чтобы каждый раз вспоминать о том, что мы человека в джунглях умирать бросили?
Иванычу возразить было нечего, поэтому он курил и трепался без умолку, лишь бы не уснуть.
Выяснилось, что у Иваныча когда-то давно была жена. Жили они в славном городе Петербурге, в центре, с видом на реку Фонтанку. Потом жена забеременела и ушла к другому, потому что ребенок был как раз того, другого. Иваныч к тому времени служил в армии, дослужился до майора и планировал купить трешку на Ваське. После того как жена ушла, никакой трешки, естественно, не купил, а ушел в запой на полторы недели. Вернулся в воинскую часть, чтобы узнать, что его уволили. Запой пришелся на проверку из Москвы, отгораживали Иваныча как могли, да не отгородили. Приказ прилетел сверху такой, что не отменить. В общем, в одночасье стал Иваныч безработным холостяком.
Времена были – те самые девяностые, в разгаре Первая чеченская, нормальной работы бывшему военному не найти. Или охрана, или милиция. Но и там и там платили копейки. Поэтому, наверное, с радостью принял приглашение Андрея отправиться под Волгоград, искать пропавших без вести солдат Второй мировой. Тогда еще не знал, для чего искать надо. Думал, хорошее дело делает. Но потом, конечно, все понял. За два найденных ордена Андрей заплатил Иванычу двести тысяч (по тем временам деньги бешеные), и с того момента Иваныч решил спрятать совесть куда подальше и жить так, как живется, без экивоков.
– Это не я злой, это жизнь такая, – говорил он хрипло, пуская сигаретный дым носом. – Любого человека проблемы сломают.
– Может быть, все дело в силе воли? – спрашивал я. – Многие через страшные вещи прошли, но не сломались. Знаешь сказку про огонь, воду и медные трубы?
– Слабохарактерный я, – признавался Иваныч. – Но как тут в запой не уйти, когда жена под боком с другим кувыркается? А так бы, глядишь, сидел бы сейчас в теплом кабинете где-нибудь в министерстве, руководил бы салагами, медали бы на грудь вешал. Времена сейчас такие, что военный – самая почетная должность. Точно тебе говорю.
Так за разговорами прошли еще какое-то время. Чувствовалась усталость, хотелось спать и есть, ломило кости, а кожа под гидрокостюмом чесалась. Я все чаще вспоминал уютную кровать у себя в квартире, замороженное мясо в морозилке и сливочное мороженое в корзинке, которое можно было есть ложкой.
Вот вернусь домой и сразу съем всю корзинку.
Правда, до дома было далеко, да и шли мы в другом направлении…
Спустя еще десять или двадцать минут змеиная тропа начала размываться, мельчать и, наконец, растворилась вовсе в лужах воды, траве и в листьях. Будто в какой-то момент змей решил взлететь в воздух.
Мы обескураженно сгрудились вокруг последнего явного следа. Дик присел на корточки, ковырнул палкой землю, разворошил листья.
– Загадка, друзья, – сказал он. – Прям квест какой-то. Куда подевался наш новый друг?
Лес вокруг был как лес. Ничего необычного. Никаких поваленных деревьев, расчищенных «коридоров». Трава, листья, земляные холмы, муравейники. Вьются москиты, обрадованные нежданным гостям и прекращению дождя.
– Может быть, он забрался наверх? – предположил Дима.
Мы разом задрали головы. Как-то раньше не думалось, что такая огромная зверюга может висеть над нами. А она вполне могла, между прочим. Деревья кругом стояли старые, с большими прочными стволами. Змей мог бы подняться наверх и застыть где-нибудь среди листьев.
Поджидать.
Пережидать.
