Сопя, айяры подхватили тело Фархада за руки и за ноги и потащили к свежей яме между двумя просевшими холмиками.
Шади замотала головой и застонала – от боли в затылке и от отчаяния. Рот ей заткнули платком, да еще и связали по рукам и ногам.
Фархада убили на дороге. Когда они поравнялись с оградой кладбища, Амр вдруг нагнулся к стремени юноши и сказал:
– Эй, счастливчик, да у тебя ремень распустился! Нельзя так ехать, стремя потеряешь, эй, слезь поправь!..
Железная скоба и впрямь висела криво и слишком низко – Фархад поблагодарил, спешился и нагнулся к стремени. А бедуин вытащил из-за пояса дубинку и ударил юношу по затылку. С размаху. Быстро. Один раз. Фархад упал как подкошенный. Изо рта потекло, Амр соскочил с коня и для верности всадил в грудь джамбию.
А потом посмотрел на Шади и криво улыбнулся.
Это было последнее, что девушка помнила, – ей тоже дали по голове, и очнулась она на кладбище. Этот участок густо зарос кипарисами, разлапистыми и высокими. Старая часть старого кладбища – надгробия торчали разбитые и покосившиеся, между осевшими, едва заметными холмиками густо волновалась нетоптаная полынь.
Только чернела и пахла землей яма.
Тело Фархада упало вниз с глухим стуком – зашелестела потревоженная земля, посыпались мелкие камушки.
– Да будет доволен им Всевышний, – пробормотал Амр, отряхивая руки.
– Да ты никак, бедуин, рехнулся, – ответил Бехзад, поправляя поясной платок. – Он же звездопоклонник, неверный.
– Тьфу, – сердито отплюнулся айяр. – Да простит меня Всевышний за напутствие такой собаке…
Бехзад тоже сплюнул.
– А она? – кивнул на Шади бедуин.
– Огнепоклонница, конечно, – фыркнул айяр. – В Фейсале ж купили!
И пошел к девушке. Амр – за ним. Шади застонала, закрутила связанными запястьями.
Бехзад наклонился:
– Ну что, как решим?
– Ты придумал, ты первый, – великодушно отмахнулся рукавом Амр.
– Надо было бы и Фархадку… не сразу, – мечтательно протянул айяр и принялся развязывать Шади ноги.
– Ты уж один раз пробовал, – пожал плечами бедуин.
В четыре руки они быстро сняли с нее шальвары. Судя по частому дыханию, обоим не терпелось. Платье рванули от ворота до подола, рубашку тоже.
Рассказ Фархада о столе и ларце с инструментами Шади помнила. Навряд ли Бехзад окажется таким тупым, что дважды попадется на одну и ту же приманку. Но в детстве мать не зря назвала ее Омид – «надежда». Нужно было попытаться. О Ахура-мазда, помоги…
Девушка подмигнула мужчинам, согнула ноги и призывно раскрыла колени.
Айяры переглянулись и заржали:
– Да она не против!
Тряпку выдернули, Шади бурно задышала, поводя грудями, и промурлыкала:
– Не знаю, позволите вы мне жить или нет, но я не хочу принимать мужчину связанная, словно овца! Или ты хочешь отдавить мне руки, о Бехзад?..
Айяр нахмурился, почесывая в затылке. Шади приподняла ногу, открывая фардж:
– Когда меня покупали, я думала, что обниму тебя, а не того сопляка, который и вонзить-то не умел толком!
Амр хмыкнул:
– Не бойся, о девушка, мы тебя не обидим!
Бехзад подкрутил усы и самодовольно ухмыльнулся.
Через несколько мгновений она лежала совсем голая – и свободная от веревок – на остатках собственного платья. Призывно раскрыв объятия, она воскликнула:
– Вонзите, и поглубже!
Бехзада хватило надолго. Голова Шади сползла на землю, болела ссадина на затылке. Потом айяр прервался, подтянул поближе, перевернул на живот, согнул ей в колене правую ногу, лег сверху и снова принялся за дело. Елозя щекой по жесткой ткани платья, она пыталась высмотреть хоть один камень. Увы, среди жухлой травы и пыли не обнаруживалось ни одного булыжника… Ахая и постанывая, айяр, наконец, излился.
Поднялся, позвал товарища.
Распаленный, тяжело дышащий бедуин перевернул Шади на спину. Долго устраивался между ног, потом все началось по новой.
Бехзад сидел рядом, смотрел на усилия соратника и позевывал.
Снова на животе, придавленная весом мужчины, Шади услышала возглас Бехзада и поняла, что ее молитвы Ахурамазде, возможно, не остались без
