Парнишка так же серьезно ответил:
– Всевышний превратил всех тамошних людей в наснасов.
– В кого?
– В наснасов, – теряя терпение, пояснил юнец. – Ну, наснасы – это у которых одна голова, одна нога, одна рука…
– Сейид… – попытался встрять Харсама ибн Айян.
– Молчать!.. А города там есть?
– А как же! – степенно покивал Абид ибн Абдаллах. – Ирем! Ирем Зат аль-Имад, Ирем Многоколонный – красотища, люди говорят!.. Весь в садах, фонтанах!..
– Сейид…
– Молчать!.. Ты сам видел Вабар?
– Я нет, но с племенем руала ходит…
– А среди ваших есть кто-нибудь, кто видел Вабар?
Парнишка несколько смутился:
– Ну… да… но он…
– Что – он?
– Это старый шейх, он был безумен, еще когда я был ребенком… – тихо сказал обреченно стоявший за спиной сына Абу аль-Хайджа.
– Почему ты решил, что Вабар открывается перед карматами?
– Сейид…
– Молчать!.. Я что, тихо спрашиваю? Почему ты решил, что они уходят туда?
Парнишка вдруг съежился – и боязливо оглянулся на отца. Тот так же обреченно махнул рукой. И Абид сказал:
– Я… я ходил… с ними… один раз. Проводником…
Собрание закивало и зашебуршалось – кто бы сомневался. Бедуины – ублюдки без чести и стыда, не знающие истины и веры. Бедуины служат тому, кто им заплатит, – и убивают так же, без зазрения совести.
– Сейид…
– Молчать!
– Мой сын был заложником! У руала! Он ни в чем не виноват! Я отдал его в заложники, а они отправили его с карматским отрядом!
– Рассказывай, о Абид, – ледяным голосом приказал самийа.
Пожав плечами и еще раз оглянувшись на поникшего отца, юноша рассказал:
– Мы шли с ними долго. А потом карматы разделили караван – нас отправили в Неджд, а сами пошли прямиком через пески. И я видел – у них воды на пару дней пути от силы. За пару дней до аль-Ахса не дойдешь.
– А если там колодец? Оазис? – скривился нерегиль.
– Они говорили не о колодце, сейид, – решительно возразил юноша. – Они говорили о долгом отдыхе в садах! А их было не меньше тысячи!
– Ты считать-то умеешь?
– Ну…
– До скольки?
– До десяти…
– Понятно.
– В оазисе нельзя напоить столько верблюдов и столько коней!
– Что еще они говорили?
И тут паренек сник. Причем сник окончательно.
– Я что, тихо спрашиваю? Непонятно говорю на ашшари? Что они еще говорили, о сын греха, не смей скрывать от меня ничего!
– Они говорили… – И парнишка вдруг боязливо заоглядывался по сторонам, словно ожидал нападения неизвестных злоумышленников.
Абу аль-Хайджа заложил руки за пояс с джамбией и мрачно проговорил:
– Ну рассказывай, раз начал…
– Они говорили, что пленных – мало…
Нерегиль хищно прищурился и подался вперед:
– Для чего – мало, о Абид?
– Чтобы и… врата… открыть, и домой привести… – выдавил юноша.
– Какие врата? – прошипел самийа.
